18.02.2010 | Мишка

Сезонную охоту можно разделить на непосредственно промысел и занятия для души. Мне всегда нравилось нахаживание молодых лаек в свободном полете, когда в загашнике уже есть пушнина и близок итог выполнения договора. Можно нахаживать и походя, в процессе охоты, но тогда от взрослых перенимаются их приемы работы, их пороки, а без недостатков, к сожалению, собак не бывает. А ведь от каждого щенка-подростка новых кровей ждешь чего-то особенного, чего не было у всех твоих предыдущих питомцев...

Мы вдвоем и тайга. Прекрасная экипировка, удобная, хорошо просушенная обувь, плотный вкусный завтрак со строганиной из глухариной грудки, тело поет от здоровья и силы, и впереди целый световой день плутаний по нехоженому участку. Что ждет нас за этой гривкой беломошникового бора? А за тем болотцем?..

В лесу Мишка оказался в возрасте десяти месяцев во время сбора брусники, где впервые «поднял голову» и узрел, как по невысоким сосенкам мечется и сердито цокает рыжая белка. Что тут началось! Пес гонял ее до тех пор, пока не свалился в изнеможении, вывалив язык…

В октябре начался промысел, и «верхний мир» предстал перед Мишкой еще более многообразным. Оказалось, вверху живут квохчущие косачи, глянцевитые шары — глухари, упруго летящие рябчики. И всех их можно восторженно облаивать, ожидая грома выстрела. А после падения птицы погрузить нос и зубы в трепещущую горячую тушку, придавить ее и держать. И понимать — это наша совместная добыча. Потом заглянуть в глаза обожаемого хозяина и увидеть в них похвалу и одобрение. И, наконец, готовность вылезти из шкуры, когда обожаемый хозяин потреплет по холке и скажет что-то на непонятном, но таком волнующем человеческом языке.

Охота! Что может быть прекрасней в этом подлунном мире…

… Другой берег всегда манит, и нет сил дождаться прочного льда. Можно свалить наклоненную березу и навтыкать вдоль ствола в дно речки жердей, соорудив некое подобие перил. И однажды эта переправа станет мостиком из лопоухого, восторженного детства в суровый таежный реализм…

Под «мостиком» перекат полощет ветви, а ниже омут подо льдом. Мишка соскользнул задними лапами со ствола и повис над потоком. Закаменел, понимая, наверное, что при малейшем движении он окажется в воде. Я осторожно приблизился, ухватил Мишку за холку и стал поднимать вверх. Бедняга на полусогнутых лапах, весь дрожа, встал на березу. Не двигался. Потом подался вперед, как бы давая понять — готов идти. Речку миновали. Мишка трусил к избушке, опустив голову и хвост, не оглядываясь и не отбегая в стороны. Этой минуты хватило для повзросления…

Голод, недоедание — беда молодых собак в тайге, нагрузки колоссальные, порция невелика. А иногда получается трехразовое питание — в понедельник, среду и пятницу. Мишка умудрился стащить с крыши зимовья мешок с перьями и потрохами и, особо не разбираясь, нажрался всего вперемешку. К ночи его начало пучить, живот раздуло как барабан. Влил псу в рот растительного масла и начал делать массаж, а потом полночи бегали взад-перед, утаптывая тропу. К утру все съеденное с вонью и треском стало выходить оттуда, откуда положено. Порцию Мишке увеличил и получил результат — сто двадцать семь белок за неделю охоты. Он умудрялся их находить в совершенно немыслимых местах.

Как-то лает на березу. Осмотрел ее со всех сторон, каждый сучок, каждую ветку и выстрелил из дробовика по вершине, скорее от досады и обиды на пустобреха, а в снег упала маленькая серо-платиновая белочка-летяга. Откуда она взялась в сибирской тайге?

Белок приходилось успевать перехватывать у Мишкиного рта. Однажды в прыжке он налетел на приклад и набил себе «фингал». Глаз заплыл, и Мишка получил прозвище «адмирал Нельсон». Звал бы его Нельсон, но по родословной кличка должна была начинаться на букву «М». Но приклад значительно охладил Мишкино желание хватать белок после выстрела.

Предназначением Мишки в тайге был, конечно же, соболь. Нахаживание началось после того, как по гривкам и пойме речки Деревянной собрали белку, разогнали рябчиков и в паре с опытной собакой познакомились с соболем.

Погода в Красноярском крае всегда изобиловала сюрпризами, захватывая северо-восточный край Томской области. Двадцатого ноября днем прошел теплый дождь, а к вечеру подморозило. Образовался наст. Собаки проваливались и резали лапы.

Ждали оттепели или переновы. Было выпито неимоверное количество чая, пролежаны все бока, избушка убрана до последней дробинки, выучены наизусть песни по Маяку. Терпение уже лопалось, когда начался верховой ветер, пошел снег и прикрыл ледяную корку. Охота продолжилась.

Мишка в день тропления соболя облаял двенадцать белок. Раз за разом обожаемый хозяин повторял неприятное «не то» и возвращал на след. Мишка оборачивался, заглядывал в глаза, стараясь понять, почему «не то». Еще вчера было «то»!

К сумеркам в направлении хода зверька раздался лай, какой-то уж слишком спокойный, с одного места. Сердце торкнуло, неужели?.. Подкрался. Увидел крупного рыжего соболя, лежащего на нижнем суку приземистой сосны, а под ним, вытянувшись стрункой, сидел Мишка и вполголоса, чуть удивленно лаял. Тщательно прицелившись, выстрелил из тозовки по передним лапкам.

Мишка, видя, что обожаемый хозяин далеко не бежит, не кричит ненавистное «брось», напрягся и ждал падения большой белки.

Матерый «кот» в пике, тремя лапами и зубами вцепился в Мишкину морду. Визг, вой, кровяные пузыри. Мишка, пытаясь оторвать от себя соболя, терся о деревья, о снег, но все напрасно, хватка была мертвой.

Я выбрал колоду поблизости, смахнул с нее «белую шапку», прислонил к дереву дробовик и мелкашку, снял рюкзак, подложил рукавицы и сел, полагая, что поединок будет длительным. Намучившись, Мишка придавил соболя передними лапами, резко дернул головой вверх и, хлюпая носом, куснул его за голову. Из ушей зверька цыкнули мозги. Мишка хватал, трепал, швырял, проходился по позвоночнику, а когда соболь утих, тыкал его носом, проверяя, не пошевелится ли вражина. Я подменил соболя глухариным крылом в награду и для завершения рефлекса — хруст, треск, перья в разные стороны. Расправившись с лакомством, Мишка схватил рюкзак и, кровеня брезент, продолжил жамкать своего обидчика. Я этому не препятствовал.

После «битвы» он совершенно потерял интерес и к белке, и к птице и упорно совал нос в каждую ямку в снегу, ища недруга, шумно нюхтел. Если находил запах недавно прошедшего соболя — большой зеленый зрачок и поземка за хвостом, с такой скоростью пес мчал по следу. Три последующих дня ознаменовались добычей трех соболей. Но мусолить их уже было непозволительно.

К большому Мишкиному сожалению, да и к моему тоже, отпуск заканчивался и надо было возвращаться к делам городским. С нетерпением ожидая следующего сезона.

Вячеслав МАКСИМОВ

Художник Александр ДЕГТЕВ

Журнал "Охотничий двор" №02(15) февраль 2010