11.03.2010 | В московских прудах попадаются раки с золотыми кольцами на клешнях

Каждый сентябрь я отправляюсь под Новороссийск, в поселок Кабардинку, на соревнования по подводной охоте. Еду не за спортивными достижениями, а больше на отдых. Что называется, потусоваться с такими же ныряльщиками за рыбой из Москвы, Питера, Новороссийска, Нижнего Новгорода, Ярославля и других регионов страны.

Каждый сентябрь я отправляюсь под Новороссийск, в поселок Кабардинку, на соревнования по подводной охоте. Еду не за спортивными достижениями, а больше на отдых. Что называется, потусоваться с такими же ныряльщиками за рыбой из Москвы, Питера, Новороссийска, Нижнего Новгорода, Ярославля и других регионов страны.

Однако и в грязь лицом перед братьями по подводному оружию тоже ударить не хочется. Потому стараюсь держать себя в форме. Но тренироваться в специальных бассейнах для дайверов нынче стало не по карману. Вот и приходится перед началом охотничьего сезона на море тренироваться… на московских прудах. Хотя в Строгинской пойме попадаются очень даже «зачетные» (до 3 кг)  лещи, щучки и судаки.

Подводная археология

Из всех московских прудов, на которых приходилось охотиться на рыбу, самый бесперспективный – Академический, примыкающий к стадиону «Наука». Пока не закрыт купальный сезон, вода здесь очень мутная, дно возле берега больше напоминает помойку. Консервные и пивные банки, целлофановые пакеты, бутылки всех калибров устилают дно водоема. Исключение составляет пляжная зона. Здесь перед открытием купального сезона подсыпают свежий песок, а дно периодически чистят водолазы МЧС. Вода худобедно очищается благодаря двустворчатым моллюскам, размеры которых достигают 25 сантиметров в длину. Раньше возле впадения в пруд речки Жабинки, которую в начале 60-х годов заключили в поземный коллектор, здесь попадались небольшие раки. Но в этот раз не нашел ни одного.

Переезжаю на Головинские пруды. Здесь вода намного чище. В прибрежных камышах, где еще недели три назад цвели лилии, подстрелил небольшого подлещика. Вообще в этом году лилии цвели не только на Головинском пруду, но и в Кузьминках. Впервые за много лет. И это радует. Ведь лилия считается показателем улучшающейся экологии на внутренних московских водоемах.

Видимость под водой метра три. Во многом это объясняется тем, что народ тут почти не купается. Во-первых, мест для купания совсем немного.

Во-вторых, рядом Головинское кладбище. Москвичи считают, что грунтовые воды от него прямиком могут попадать в пруд. Потому купаться многие брезгуют.

Первоначально работаю на небольших глубинах, не более 5–6 метров. Погружаться сразу на большую глубину, более 10 метров, без предварительной адаптации очень опасно. Сколько так фридайверов «крякнуло».

едь у нас нет никаких дыхательных аппаратов. Расчет только на собственные легкие. Поэтому глубокую Строгинскую пойму оставляю на вечерний заплыв.

Тем более что знаю несколько очень перспективных ямок до 12 метров. Если не судачка до килограмма подстрелить можно, то раков точно наковыряешь к пиву.

Последние три года Строгино стали активно осваивать любители подводной охоты. В сентябре, когда закрывается купальный сезон и видимость становится как на море, здесь проводят соревнования по подводной охоте на Кубок мэра Москвы. Уловы команд впечатляют.
В среднем по три килограмма рыбы на каждого участника. А собираются здесь до 150 охотников из многих регионов страны. Поэтому поголовье рыбы здесь стали восполнять, выпуская в пойму мальков.

Ихтиандр – столичная штучка

Вечер. Жара спала. Еду в Строгино. Прихожу на знакомое место. Сбрасываю тяжеленный рюкзак со снаряжением под раскидистую иву.

Присаживаюсь рядом, чтобы восстановить дыхание перед последним погружением. И тут слышу, что рядом кто-то всхлипывает. Раздвигаю, как театральный занавес, косматые ветки ивы. На бревнышке сидит мужик лет 45 и утирает слезы рукавом.

Дядька метра под два ростом, да и в плечах косая сажень. Такого и взводу спецназа обидеть не так просто будет. А тут сидит такой Добрыня Никитич и пузыри пускает, как девица на выданье.

– Утонул, что ли, кто? – участливо интересуюсь у него (мало ли какое горе у человека в этом месте могло приключиться).
– Да не утонул, а сам утопил, – отвечает тот, смущенно отворачиваясь.
– И многих утопил? – спрашиваю полушутя, чтобы отвлечь его от невеселых мыслей, хотя, судя по его комплекции и настроению, сам рискую оказаться в воде.
– Кольцо обручальное утопил. Дорого было как память. Сроду не снимал, а тут по пьяни с друзьями купаться полез… Вылез из воды, а кольца нет.
– Знакомая ситуация. Если темноты со мной дождешься, я твоему горю, может быть, помогу.
– Шутишь? Что я, не нырял, что ли? Днем-то ничего не видно, а ты ночью собрался искать.
– В этом весь и фокус. Ночью на дне любая железка, как огонь, блестит, если на нее фонарем посветить, а уж золото и подавно.

И я рассказал ему, как на морском пляже мы по ночам специально искали под водой потерянные в воде кольца, цепочки, сережки и прочие украшения, в которых так любят купаться отдыхающие.

Мужик посмотрел с недоверием.

Но когда я стал доставать из рюкзака снаряжение: гидрокостюм, пояс со свинцовыми грузами, ласты, маску, трубку, – мужик бросился мне помогать. Потом показал место, где купался и мог потерять кольцо.

Уже на третьем погружении луч подводного фонаря выхватил из темноты рассыпавшееся золотыми искорками заветное колечко. Вот оно лежит на песочке рядом с раковой норкой, а сам хозяин норы ползает чуть в сторонке. Для смеха прихватил и его. Сунул ему в клешню драгоценную находку, которую он тут же схватил мертвой хваткой. Так и вышел на берег с раком и кольцом.

Роман (так звали того мужчину) смотрел на меня, не веря своим глазам. Для него, неискушенного, то, что на дне в темноте можно найти такую мелочь, было чудом. Потом пришел в себя и чуть не задушил в своих объятиях.

– Ну ваще! Ну ты ихтиандр! Ну, блин, даешь!
Эмоции еще долго лились через край. Потом Роман достал из борсетки деньги и сунул в клапан моего рюкзака. Пытался протестовать, но он и слушать ничего не хотел.
Потом он донес мой рюкзак до своей машины и подкинул до метро. Расставались мы как друзья.

Кстати

В позапрошлом году в Строгинскую пойму была выпущена стерлядь,  подращенная до 200 граммов. Акцию проводил столичный Департамент природопользования совместно с правительством Москвы. Смею заметить, стерлядь в Москве прижилась. Недавние погружения дали положительные результаты. Только ловить ее на удочку, а тем более стрелять из подводного ружья, пока запрещено. Штраф за один хвост – от 2 до 4 тысяч рублей в зависимости от веса.

Оставить комментарий