Написать письмо Карта сайта Печать страницы РСС
Статьи об Охоте
Осенняя охота 2021
Охота Тверской обл.
Энциклопедия
Красная книга рыболова
Реклама на сайте
Охотничьи птицы
Календарь охотника
Календарь рыболова
Словарь охотника
Книги об Охоте
Кухня рыбака
Заповедники России
Охотминимум
новости охоты

Реклама на сайте

National Explorer - Национальный проводник - Ваш проводник по России

 

 

поиск, подписка

Рассылка новостей охоты и рыбалки
статьи об охоте

Охота на гуся Охота на гуся Охота на утку Охота на утку Охота на лося Охота на лося Охота на
зайца, лису
Охота на зайца, охота на лису Охота на
кабана
Охота на кабана
 
Охота на глухаря   Охота на глухаря Арбалетный тир Арбалетный тир Рыбалка на Волге Рыбалка на Волге Отдых на Волге Полеты на дельталете Подводная 
охота
Подводная охота
 
Охота на
фазана
Охота на фазана Энцикло-
педия
Энциклопедия Охотничьи
собаки
Охотничьи Энциклопедия
ловчего
Энциклопедия ловчего Книжная
полка
Книжная полка, библиотека

Купить охотничий лук, арбалет для охоты, стрелы для охоты, комплекс выживания, охотничью рогатку 2021

Статьи об Охоте и Рыбалке

20.08.2010 | Моя жизнь в лесу и дома

Начало в №1–7/2010


ОСОБЫЙ ЗВЕРЬ
Сезон моей первой самостоятельной соболевки оказался не самым удачным. Добыл в этот выход еще трех соболей, лисицу, трех колонков и два десятка белок. Это было все, чем одарила меня тайга в награду за упорное выхаживание по снегу многих километров. Я тропил следы соболей, пытаясь понять зимнюю жизнь этого замечательного зверька. Перезаряжал капканы, запущенные кукшами, белками и разграбленные забравшимися на мой участок лисицей и росомахой. Лисицу поймал, а росомаха, оставив в капкане два пальца, ушла и больше не появлялась.
Росомаха оставила во мне память, где огорчение и саднящая душу досада перемешались с уважением и восхищением так близко, что я до сих пор не могу с уверенностью сказать самому себе, чего во мне из этих чувств осталось больше. Росомаха появлялась на моем участке ночью, всегда неожиданно и вовсе не в том месте, где я ее ожидал. Она обходила часть капканов, бесцеремонно выворачивала поставленные в снег тычки, которыми была загорожена приманка, и съедала ее. После набега она уходила в хребты, то в одну, то в другую сторону от реки. А мне предстояла работа: ремонтировать дворики и разносить приманку. Не с кем было поделиться поселившимся во мне негодованием: на десятки километров вокруг людей не было. Я разговаривал сам с собой, обвиняя зверя в коварной подлости и одновременно восхищаясь его упорством и тонкой изобретательностью.
Два раза я пытался тропить росомаху, забираясь по следу так далеко, что выходил обратно к избушке уже глубокой ночью, при луне. Тайга в лунные ночи представляется чудесной страной из сказки, которую еще никто не написал. Безлюдная, застывшая в морозе, до краев засыпанная снегом, она светилась бледно-голубым светом в самой близи так, что видно было каждую ложбинку, каждый выступающий из-под снега сучок. Но уже рядом, за стволами первых деревьев, лежали черные, непроглядные тени, прячущие за собой неизвестность и тайну, поселившиеся в сибирской тайге многие века тому назад, да так и поныне оставшиеся недоступными познанию хрупкого существа, забравшегося в ее владения, — человека.
Тишина скрипела и хрустела, забирая в себя разноголосые звуки от монотонного, ритмичного движения лыж. Но стоило только остановиться и прислушаться, как вначале все замирало глухой тишиной. А потом в стылом воздухе возникал едва уловимый, слабый однообразный звук, который повисал над тайгой и, чуть подержавшись, размывался, терялся во вновь возникающей, медленно опускающейся и поглощавшей все в себе тишине. В такую минуту слышно было, как сердце гулко стучит в груди, набираясь сил для следующего перехода по снежной целине, а сознание, зачарованное лунным светом и околдованное таинством древнего леса, просит у природы прощения за причиненные ей беспокойства.
В первое мое тропление росомаха, не останавливаясь, как заводная механическая игрушка, у которой вовсе не существовало времени на ограничение ее работы, прыжок за прыжком, однообразно, ровно увела меня за два с лишним десятка километров. Мне бы остановиться, успокоиться, да, как говорят, нашла коса на камень. Перевалив за два хребта (подъем — спуск, подъем — спуск) по снежной целине, с лицом, обросшим на морозе инеем так, что шапка накрепко примерзла к отросшей бороде, я сдался. Добравшись к избушке, затопил печку, выпил чаю и провалился в глухой сон. 

Во второй раз через пять-шесть километров от крайнего путика я вышел на лежку росомахи. Утоптанная глубокая ямка в снегу под низкорослой
березкой на самой границе леса и гольцовой зоны. Лежка оказалась «теплой» — снег под ней был рыхлый. Зверь только что ушел, заслышав мое приближение. Я поднялся по следам на самую вершину хребта. Взору вдруг открылся широкий простор! Ясный, солнечный день, чистый воздух, ни малейшего дуновения ветерка. Я долго смотрел, как волнами, то возвышаясь, то западая, все дальше и дальше уходила картина заснеженной тайги, сливаясь в синюю полоску, отграничивающую лес от серого зимнего неба там, где лежала впадающая в Енисей речка Нижняя Сурниха. После глухого леса открытые гольцы вызывали особое чувство восторга от простора и света, чистую радость от созерцания бескрайней, дикой, существующей по своим законам и правилам сибирской тайги.
Пришел в себя от того, что к разгоряченному переходом телу совсем близко подобрался мороз. Еще раз посмотрел на следы росомахи. Сколько было видно, двухчетки этой бродяги ровно, как по струне, пошли с перевала вниз. По характеру наброда можно было определить, что росомаха ушла спокойно, не прибавляя в расстояниях между отпечатками следов. Как будто специально показала мне, что знает себе цену, чувствует себя здесь хозяйкой и мое присутствие расценивает не больше чем досадное беспокойство. Однако после этого она не появлялась на моем участке шесть дней. Насторожилась.
Лисица ходила по моей лыжне, аккуратно раскапывала дворик с противоположной от капкана стороны и съедала приманку. Причем таким приемом она, как и росомаха, стала пользоваться сразу, как только появилась на моем участке.
Росомаха — зверь особый, она, по всей видимости, побывала не только на моем участке и уже имела опыт в разграблении капканов. Я поймал ее, установив пару капканов сзади дворика. Сильный зверь оторвал пальцы и ушел. Лисица же либо уже побывала у кого-то из охотников на путике, либо научилась искусно добывать приманку из ловушек, подражая росомахе. Но, появляясь на моей лыжне то в одном месте, то в другом, она проявляла особую осторожность, и никакие мои ухищрения в ее поимке не помогали. Как бы тонко я ни маскировал капкан, устанавливая его то на лыжне, то у дворика с накрохой, лисица без особого труда определяла место установки ловушки и уходила своей дорогой.
Поймал я ее, обыграв ее же хитрость. Установил на лыжне один за другим два капкана. А рядом с лыжней опустил в снег три капкана и затрусил их снежной пылью. На следующий день я обнаружил замерзшего комочком зверя. Лисица не дошла до установленных на лыжне капканов одного метра, спрыгнула с лыжни, попала сразу двумя передними лапами в капкан, который я поставил рядом с лыжней, и быстро погибла на морозе. Она оказалась очень красивой «огневкой» с ровным, ярко-оранжевым цветом шерсти по спине и бокам. Ближе к брюху цвет шерсти приобретал ярко-рыжий цвет, плавно переходивший в пепельно-серый на самом животе.
1961 год. Это было время, когда численность соболя в енисейской тайге только начала расти. Уже через семь-десять лет добыча за сезон хорошим охотником трех, а то и четырех десятков соболей не являлась редкостью. А в то время я тропил каждый след, терпеливо решая непростую задачу: где, когда и как можно было подрезать капкан под след соболя на переходе из одного ключа в другой или поставить дворик с накрохой у ветровального залома.
Три дня я собирал капканы и приводил в порядок свое таежное жилище, исправно оберегавшее меня от мороза и подарившее замечательное, свободное от людского общества одиночество. Первым делом убрал мясо медведя. Срубил небольшой колодец и плотно набил его снегом. Снег полил водой. Положил мясо с салом, обложил снегом и также полил водой. Получился ледник, который я укрыл лапником. Он будет надежно существовать до самого тепла. Я рассчитывал прийти сюда на лодке по первой воде, половить рыбу и забрать мясо. Но случилось так, что на избушке я больше не побывал. Жизнь и новые занятия распорядились по-своему.
Из тайги принес в подарок жене два десятка мелких птичек, которые в тот год кочевали по лесу целыми стайками, да два десятка головок от белок. Вечер встречи, сын, общение с соседями, люди со всеми своими малыми и большими делами. Я опять оказался в обществе после почти двух месяцев одиночества, без человеческой речи (приемников и раций в то время у охотников не было), без созерцания самих людей, но вынес из тайги особое удовлетворение от ощущения безмерной свободы.

 

 

СПАСЕНИЕ
До самой весны занимался разными хозяйственными работами, перебиваясь небольшими заработками. Колол дрова, возил сено, помогал в бондарном цехе, маленькой пристройке к конторе, гнуть бочки. В начале мая, по насту, решил затащить на землянку Глухого новую печку. Печки, как в палатках, так и в избушках, издавна применяли жестяные как самые практичные.
Но больше всего, конечно, хотелось пробежать по Исаковке в это веселое время! Было также желание подняться к своей избушке и привезти домой мясо медведя — своеобразный сюрприз, о котором я дома не проговорился. С собой взял Шарика — крупную собаку, которую привезли с Диксона. Я «купил» ее у хозяина за пять бутылок спирта.
От устья Исаковка оставалась под сплошным льдом, но километров через десять на некоторых шиверах появились небольшие промоины. Я быстро вышел к речке Летней и решил остановиться здесь на день, «послушать» весеннюю тайгу. Ночью сел небольшой мороз. Все дневные птицы спрятались, притихли, только филин без устали монотонно ухал вдали, будоража ночную тишину.
Утром тайга проснулась, засвистала на разные голоса, как только солнышко поднялось над лесом. С кедров и елок уже обвалилась кухта, и они расправили навстречу солнцу и теплу свои мохнатые зеленые лапки.
К землянке Глухого я пришел к обеду. Поставил печку, вывел трубу, протопил помещение, радуясь теплу и живому столбику дыма, повисшему в безветренном воздухе. А ночью выпал снег.
На следующий день решил подняться к своей избушке. Солнце уже вышло высоко, когда я, поторапливаясь, прошел около десяти километров. На реке появились темные пятна от напитавшегося водой снега: там, под снегом, либо образовались промоины, либо одавилась наледь.
С остановками, придерживаясь берега, вышел к избушке. Решил проявить благоразумие и вернуться назад налегке, оставив затею с вывозкой мяса медведя на лето — на лодке, по первой воде. Не хотелось и разбирать «ледник», надежно укрывший мясо от наступающего тепла. Остаток дня, от безделья, занимался заготовкой дров. А ночью опустился крепкий мороз.
Раннее утро, ясный, морозный день. Собака шла впереди по лыжне, я бодро катился за Шариком, положив в нарты с десяток капканов, которые требовали ремонта, и мешок чаги. По льду горной речки, особенно весной, ходить нужно осторожно: на шиверах течение может подточить лед, прорезать промоину. Но вчера, прокладывая лыжню, я удачно прошел во всех местах и теперь, после ночного мороза, двигался смело, так как лыжня закрепла и ничего плохого произойти, по моим понятиям, не могло.
На одном из таких переходов с одной стороны реки на другую снег под широкими камасными лыжами вдруг мягко осел, и я оказался по пояс в воде. Стоял на дне, но сзади уперлись в спину нарты. Снял с себя шлейку и оттолкнул нарты назад. В этот момент потерял устойчивость: лыжу подвернуло течением, и меня потащило под лед. Напрягая все силы, вцепился в край полыньи, уперся грудью в ледяную кромку. Сбросить лыжу я не мог: юксы были накрепко привязаны к самодельным бродням. Долго так простоять я тоже не мог, а выбраться не хватало сил и не за что было уцепиться. Лыжа, увлекаемая течением, то дергала меня за ногу, то ослабляла рывок, разворачиваясь подо льдом в другую плоскость. Собака! Уцепиться за собаку! Пес все так же шел впереди спокойным, размеренным шагом. Я попытался свистнуть, но свист не получился, только что-то прошипело вместо него. Крикнул, едва услышав звук своего голоса: кромка льда сдавила грудь. Но Шарик услышал! Остановился, повернулся и недоуменно уставился на меня. Нас разделяло метров сорок. Я попытался как-то подозвать собаку, почмокал губами. Шарик вильнул хвостом и рысцой потрусил ко мне. Теперь нужно было выбрать момент, когда я смогу схватиться за собаку наверняка.
Я понимал: если не сделаю этого с первой попытки, Шарик испугается и больше ко мне не подойдет. Дождался, когда собака подбежала вплотную и начала облизывать мое лицо. Мертвой хваткой схватил кобеля за ногу, потом перехватился другой рукой. От страха Шарик взревел и, упираясь тремя свободными лапами, потащил меня из промоины. Дальше лед оказался, на мое счастье, крепким, промоина имела форму линзы, с тонкой корочкой в самой вершине, в которую я и угодил.
Выбрался, сбросил лыжи, прорезал ножом дырки в суконных штанах около самой шнуровки и вылил набравшуюся воду. Обушком ножа выдавил из камаса воду, просушил снегом. Эта процедура была привычной: нередко случалось в мороз попадать в наледь, и только таким образом можно было «обсушить» лыжи, чтобы идти на них дальше.
Впереди, всего в семи километрах, землянка Глухого, в которой я только вчера поставил печку. Мороз небольшой, около двадцати градусов, но я по пояс был мокрым насквозь. От мороза одежда начала «дубеть», останавливаться было нельзя ни на мгновение. Шерстяная куртка стала «колоколом», штаны «околели», лопнули в тех местах, где сгибалась нога, и из этих дырок выскакивали при ходьбе клубочки пара.
Молодой и сильный, закованный льдом, как рыцарь в латах, я довольно быстро добрался до землянки. Снять лыжи я не смог и срезал юксы. Зажег спичку. Около печки аккуратно лежали охапка дров и лучины для растопки. Растопил печку. Раздеться не мог, так как одежда была скована льдом, и без движения начал застывать. Это были жестокие минуты испытания: раскалившаяся докрасна печка и нещадный, пробиравший меня до самых костей холод от замерзшей одежды! Раздеться я смог не раньше чем через 5—7 минут, но они показались мне долгими часами.
Утром сходил за нартами. Злосчастная промоина затянулась корочкой льда, покрылась серебристым инеем, как будто здесь накануне ничего не произошло. Отремонтировал одежду. Перетянул связанные на скорую руку юксы на лыжах.
Только беда с водой для меня в том маршруте не закончилась. Когда подошел к Енисею, увидел, что лед отделяет от берега широкая заберега, через которую мне не перебраться. Заберега у Енисея могла стоять не одну неделю. Вытаскивать из далекого леса сухие бревна для плота я посчитал занятием тяжелым. В нартах лежала тесла. Решил выдолбить пару осин, притащить к берегу, собрать «на иглу» катамаран, чтобы переплыть заберегу. Теслу мне подарила Татьяна-остячка. Я несколько раз заходил к ней, интересовался, как в этих местах охотились ее отец и дядька. Они месяцами не приходили домой, кочуя по тайге на оленях, от чума к чуму, а то и без всякого жилья. Мало что я смог у нее узнать для себя полезного, но хорошо познакомился с ее сыном Колей, с которым мне пришлось и на охоте побывать, добывая лосей.
Теслу я вычистил, отточил, сделал на нее ручку, и это оказался замечательный инструмент, работать которым было удивительно легко. Выбрал и свалил две осины диаметром около 40 см. Отмерил длину чуть больше четырех метров, вырубил кряжи. Окантовал торцы, срубил верх и быстро сделал грубую работу — выбрал сердцевину. На следующий день разметил боковины и дно, просверлив боровком отверстия на три сантиметра глубиной по всей длине каждого бревна, и вставил в эти отверстия кусочки сосновой коры. Теперь можно было смело выбирать сердцевину заготовки, не рискуя прорубить заготовку больше нормы: коричневую в белой стружке кору сосны сразу будет видно.
На второй день заготовки были выдолблены. Стояла солнечная погода. Середина дня. Я начал старательно проминать лыжню, по которой легко можно было подтащить долбленки к реке. Когда вышел на берег, то увидел, что заберега исчезла! Енисей дал подвижку и притер поле льда к берегу. Быстро собрал нарты и выехал на лед. На другой стороне, на высоком угоре, стояло Ярцево. Два километра восемьсот метров — и мы будем дома! На реке снег крепкий, заветрился. Пристегнул к нартам Шарика, который рысью побежал вперед, а сам быстро покатил на лыжах. Как только мы миновали середину реки, Шарик вдруг взял в карьер и помчался к берегу. Я удивился: он никогда не оставлял меня на полпути и приходил домой вместе со мной. Я тоже прибавил шагу. До берега оставалось не более двухсот метров, когда лед дрогнул и раздался глухой, тяжелый «выстрел». По льду с визгливым свистом побежала трещина. Меня охватил страх: Енисей пошел!
После первой подвижки река, может, и остановится. Я очень надеялся, что так оно и произойдет, но берег «поплыл». Снова раздался «выстрел», громче первого. Я мчался к берегу что есть мочи. По льду побежали новые трещины: впереди меня, сбоку… Сбросил лыжи, которые показались неимоверно тяжелыми, и бежал, перепрыгивая через шипящие трещины. Ниже по реке, как раз напротив того места, где я находился, с грохотом стала вырастать гора изо льда. Там была мель-«опечек». Казалось, что это совсем рядом со мной, хотя я знал, что опечек лежит за два километра ниже Ярцева. Между льдинами пошли разводы. Я дожидался, когда льдины сойдутся, и перепрыгивал. Берег был уже близко, быстро «ехал» мимо меня. По нему бежали люди. В самом конце села льдина, на которой я плыл, притерлась к берегу и поползла на него с глухим скрежетом. Я спрыгнул, отскочил от скрежещущей, шевелящейся льдины и попал в руки что-то галдевших на все голоса людей. На берегу, где я только что находился, хаотично начали расти торосы. Если бы я чуть задержался со счастливой высадкой, могло произойти что угодно. Где-то раздавались выстрелы. По старой традиции в селе стреляли из ружей, когда начинался ледоход.

Продолжение следует.

 

Валентин ПАЖЕТНОВ
Художник Вадим ГОРБАТОВ

Журнал «Охотничий двор» № 8 (август) 2010 г.

ВНИМАНИЕ!

Использование материалов сайта на некоммерческих интернет-сайтах и сайтах общественных организаций разрешается только с указанием источника и установкой гиперссылки на сайт Национального Фонда Святого Трифона.
Размещение всех материалов Фонда в СМИ и с коммерческими целями осуществляется на договорной основе.


««« Все статьи об Охоте и Рыбалке

Оставить комментарий Google Facebook Вконтакте Mail.ru Twitter Livejournal
Для того чтобы оставить комментарий войдите через социальный сервис.


Оружие для охоты, ножи, луки, арбалеты:

Фотогалереи и Фоторепортажи

Статьи об Охоте | Осенняя охота 2021 | Охота Тверской обл. | Энциклопедия | Красная книга рыболова | Реклама на сайте

2008-2021 © NEXPLORER.RU | andrey@shalygin.ru