25.08.2010 | г. Сакраменто

Торри Джонсон: «Любое ужесточение законодательства об обороте оружия направлено против законопослушных граждан».

Криминалистическая лаборатория  г. Сакраменто

Торри Джонсон: «Любое ужесточение законодательства об обороте оружия направлено против законопослушных граждан».
Вот уже несколько лет на одном из дециметровых каналов российского телевидения с большим успехом идет американский сериал о криминалистах, раскрывающих преступления с помощью новейших достижений науки и техники. Сериал стал одной из главных причин возникновения так называемого «эффекта CSI», под которым понимают повышение общего уровня представлений о методах расследования преступлений как у преступников и их жертв, так и у присяжных, рассматривающих дела в судах.
Визит корреспондента журнала в криминалистический учебный центр штата Калифорния в Сакраменто состоялся за день за начала занятий очередной группы криминалистов. Сотрудники центра готовили «учебные пособия», большей частью представлявшие собой оружие и патроны, изъятые у преступников. Когда мне показали содержимое оружейной комнаты, то на ум невольно пришло сравнение с пещерой Алладина. Единственное различие состояло в том, что в пещере были сокровища, разбойниками награбленные, а в оружейной комнате – у разбойников изъятые. Среди хранившегося в оружейного комнате оружия были и отечественные ППШ и СКС, различные модификации АК, серийное оружие американских оружейных компаний и самостоятельные разработки местных кулибиных.

Криминалистика - прикладная юридическая наука, разрабатывающая систему специальных приемов, методов и средств собирания, фиксации, исследования и использования судебных доказательств.

Г-н Джонсон, первый вопрос будет не о криминалистике, не о современных методах исследования, а о телевизионном сериале, посвященном работе криминалистов. Сериал пользуется огромной популярностью в России, но я, как, наверное, многие, обратил внимание вот на какое обстоятельство. Криминалисты не просто исследуют найденные на месте преступления предметы, которые могут превратиться в доказательства и улики, а ведут самостоятельное расследование. Так ли это на самом деле?
Торри Джонсон: Было бы в корне неправильно представлять себе работу криминалистов на основе художественного фильма. В игровом кино лишь толика истины соседствует с вымыслом. Конечно, криминалисты не ведут расследования самостоятельно. Кроме того, в сериале каждый сотрудник криминалистической лаборатории проводит все виды исследований. В жизни так не бывает. Расследование совершенных преступлений – это коллективная работа следователя и криминалистов различных специальностей. Полагаю, что ваши читатели знают, что криминалистика включает в себя такие разделы, как оружиеведение, трасология, судебное почерковедение, одорология, дактилоскопия, габитоскопия, криминалистическая регистрация, криминалистическая фотография, криминалистическая видеозапись и целый ряд других. Каждый раздел современной криминалистики имеет только ему присущие методы исследований и настолько специализирован, что один человек просто не в состоянии овладеть всеми методами исследований на должном уровне. Лично я этот сериал не смотрю, я как профессионал вижу в нем слишком много нелепиц и нестыковок.
И все же я считаю, что этот сериал пробудил в обществе интерес как к криминалистике в целом, так и к работе криминалистов в частности, показав их, пусть даже преувеличенную, роль в раскрытии преступлений.
Торри Джонсон: Я бы выделил несколько аспектов. Действительно, сериал вызвал в обществе интерес к криминалистике. Когда показали первый сезон этого сериала (тогда я работал в Лас-Вегасе), то количество заявлений о приеме на работу в криминалистическую лабораторию увеличилось в тридцать раз! Кроме того, на волне популярности сериала многие колледжи и университеты открыли отделения криминалистики, однако уровень подготовки специалистов и оснащение учебных классов и лабораторий в большинстве случаев, увы, не выдерживает никакой критики. Но студенты-то, обучающиеся в этих колледжах и университетах, этого не знают.
Показ сериала по телевидению способствовал также повышению криминалистической культуры присяжных. Правда, в результате просмотра сериала у них возникло искаженное представление о возможностях криминалистов: присяжные считают, что возможности криминалистов безграничны. И когда эксперт-криминалист выступает в суде, то присяжные, как правило, бывают разочарованы: сухое научное изложение, никаких эмоций, ни захватывающей дух погони, ни перестрелки – всего того, что обязательно присутствует в фильме.
Повышение криминалистической культуры присяжных существенно осложнило жизнь стороне обвинения. Присяжные больше не принимают на веру сообщения о том, что отпечатки пальцев принадлежат обвиняемому, они хотят убедиться в этом сами, даже несмотря на то, что они не знают, как сравнивать отпечатки пальцев. Это обстоятельство их не волнует, они считают, что им эта процедура хорошо известна, так как они все видели в сериале.
И еще один аспект. Демонстрация сериала способствовала повышению уровня криминалистической культуры преступников со всеми вытекающими отсюда последствиями. Так что, демонстрация сериала имела как положительные, так и отрицательные последствия.
Хорошо, если сериал не имеет ничего общего с реальностью, то чем же занимается криминалистическая лаборатория в действительности?
Торри Джонсон: В реальности поимкой преступников занимаются следователи и оперативный состав. У криминалистов свой участок работы. Они не допрашивают подозреваемых и свидетелей, не запрашивают досье. Наша задача подтвердить или опровергнуть предположение о том, что именно этой пулей был сделан выстрел из именно этого оружия, провести анализ ДНК и т.д. Затем вся эта информация передается следователю, который ведет расследование дела.
Криминалистическая лаборатория в большей степени является структурным подразделением правоохранительных структур или же это скорее научно-исследовательский центр?
Торри Джонсон: Я считаю, что криминалистическая лаборатория в большей степени является научно-исследовательским центром, результаты работы которого используются следователями для раскрытия преступлений. И порой, не буду скрывать этого, полученные нами результаты опровергают версию следствия. Бывает и такое.
Вы специалист по оружию. Какие методы вы используете для определения, какое именно оружие было использовано в преступных целях?
Торри Джонсон: Для того чтобы определить, какое оружие было использовано преступником, есть несколько методов. Наша задача упрощается, когда мы получаем гильзу и пулю, обнаруженные на месте преступления. Или пуля может быть извлечена из трупа. Каждое оружие обладает совокупностью следообразующих деталей, образующих следы на пулях и гильзах. Так, на гильзах следы образуются при заряжании, в момент выстрела и при удалении гильзы из оружия. Однако в силу многофакторности процесса выстрела в образовании следов возможны варианты. Это означает, что на разных гильзах, стреляных в одном экземпляре оружия, количество и степень выраженности одних и тех же следов могут не совпадать, поэтому для достоверного вывода должен быть изучен весь комплекс следов.
Определение модели оружия, в котором была стреляна гильза, является важным этапом при отождествлении конкретного экземпляра оружия. Для решения этой задачи необходимо установить комплекс групповых признаков оружия, в котором она была стреляна, и сравнить его с соответствующими справочными данными для оружия различных моделей. Тип используемого патрона, как правило, — признак, характерный для оружия нескольких моделей. Например, патрон 7,62х39 является штатным как для исключительно популярного в США карабина СКС, так и для столь же популярного автомата Калашникова. Поэтому определение, частью какого патрона является исследуемая гильза, только сужает круг моделей, позволяя нам исключить из рассмотрения те модели, выстрел из которых данным патроном невозможен. Кстати, криминалисту нельзя полностью исключать возможность выстрела из оружия с использованием нештатного патрона.
Если же на месте преступления было обнаружено оружие и стреляные гильзы, то в этом случае производится контрольный отстрел оружия. Гильзы, полученные в результате контрольного отстрела, сравнивают с гильзами, обнаруженными на месте преступления. На основании полученных данных делается однозначный вывод о том, что выстрел был или не был сделан из данного экземпляра оружия.
Однако это лишь часть работы. Необходимо доказать, что из этого оружия стрелял именно подозреваемый. Для этого необходимо изучить отпечатки пальцев. Сейчас все активнее используется такой метод исследования, как анализ ДНК.
Можно ли определить, стрелял ли подозреваемый, по микрочастицам пороха, оставшимся у него на коже?
Торри Джонсон: Иногда мы проводим подобные исследования. Но на основании этого исследования криминалист не может однозначно утверждать, что подозреваемый стрелял из огнестрельного оружия. Положительный результат, полученный в ходе данного исследования, означает лишь, что выстрел из огнестрельного оружия был произведен в непосредственной близости от данного участка кожи. И в зависимости от ситуации результат этого исследования может быть полезен или бесполезен для следователя. Чаще всего результат, полученный в ходе данного исследования, особой ценности не представляет.
Программа учебного курса включает в себя и такой раздел, как восстановление уничтоженного заводского номера на оружии. Насколько это важно в условиях США, ведь в Вашей стране нет общенациональной картотеки оружия, находящегося в собственности физических лиц?
Торри Джонсон: Определенный учет все же ведется. Например, кто-то имеет разрешение на скрытое ношение оружия. В Калифорнии при продаже короткоствольного оружия дилер заполняет так называемую дилерскую карточку, в которую вносится заводской номер. При покупке гладкоствольного или длинноствольного нарезного оружия производится проверка досье. При положительном результате проверки (она длится 10-15 дней) покупатель платит деньги и забирает оружие. Никакой дальнейшей регистрации не требуется. Государство в лице федеральных органов власти не знает, кто именно купил этот экземпляр оружия, вся информация остается у дилера. Общенациональной базы учета оружия нет, и ее не может быть, хотя бы уже потому, что так называемое антикварное оружие (выпущенное до 1939 года) вообще не подлежит никакому учету.
Если у подозреваемого обнаруживают огнестрельное оружие с уничтоженным заводским номером, то его восстановление необходимо для того, чтобы установить, не поступало ли ранее в полицию заявление о краже оружия с этим номером. В этом случае полиция может попытаться доказать причастность подозреваемого к краже, т.е. следователь получает дополнительную информацию о личности подозреваемого и улики, которые могут быть использованы прокуратурой. К тому же, если оружие находится в рабочем состоянии, то восстановление заводского номера может помочь вернуть его законному владельцу.
Власти ряда штатов намерены ужесточить законодательство в области оборота оружия. Как Вы с позиции криминалиста относитесь к подобным заявлениям?
Торри Джонсон: В данном случае я высказываю личную точку зрения, которая может отличаться от точки зрения моего руководства. Я считаю, что любое ужесточение законодательства, как это не парадоксально звучит, усложняет жизнь не преступникам, а законопослушным гражданам. Когда принимаются подобные законы, направленные, как кажется их разработчикам, на усиление борьбы с преступностью, то они никогда не достигают своей цели. Почему? Да все потому что по определению преступник это человек, преступивший закон. И принимая законы, направленные на борьбу с преступностью, власти пытаются с помощью закона бороться с теми, кто плюет на закон. Ужесточение законодательства, принятие новых законов вряд ли можно считать эффективным способом борьбы с преступностью.
Вот только один пример. Допустим, преступник намерен совершить убийство. Он, нарушив закон, где-то достал оружие, он, нарушая закон, едет с этим оружием туда, где намерен совершить преступление, и там совершает злодеяние. И его совершенно не волнует то обстоятельство, что он незаконно владеет оружием. Он и без этого уже нарушил все возможные законы и запреты.
С другой стороны, мы имеем законопослушного гражданина, владеющего оружием на законных основаниях. И когда принимается закон, вводящий дополнительные ограничения на оборот оружия, то они становятся обязательными для этого гражданина, и без того соблюдавшего все законы. Беда в том, что законодатели, принимая такие законы, забывают о законопослушных гражданах и не думают о тех неудобствах, которые может доставить им одобренный закон. Зачем кому-то думать и беспокоиться о законопослушном гражданине, который и так соблюдает все законы?
Еще раз подчеркну, что это мое личное мнение, я считаю, что принятие более строгих законов не дает того результата, которого намеревались добиться их разработчики.
Еще несколько лет назад представители Управления лицензионно-разрешительной работы МВД РФ заявляли, что в России практически завершена работа по созданию общенациональной компьютерной базы данных гражданского оружия. В России каждые пять лет владелец охотничьего оружия должен проходить процедуру перерегистрации оружия, а владелец нарезного оружия – производить контрольный отстрел, результаты которого вносятся в картотеку. Как Вы считаете, доступ криминалистов к такой информации может способствовать раскрытию преступлений?
Торри Джонсон: Определенный смысл в таких действиях, безусловно, есть. Довольно часто криминалистам приходится помогать следователям в поисках истины, когда есть подозреваемый, есть пули и гильзы, изъятые с места преступления, но оружия, из которого были произведены выстрелы, ни на месте преступления, ни в каком-либо другом месте обнаружить не удается. Вполне возможно, что оно покоится где-нибудь на дне океана. Поэтому мы не можем произвести контрольный отстрел. Если бы в нашем распоряжении была подобная база данных, то мы могли бы сравнить данные из картотеки на то оружие, что числится за подозреваемым, и те данные, которыми мы располагаем. Нам не пришлось бы долго ломать голову над тем, откуда подозреваемый взял оружие. Сравнили следы на гильзы с данными контрольного отстрела – ответ готов. Все, казалось бы, правильно. Есть только одно «но». Вы уверены, что преступник будет стрелять из купленного им и зарегистрированного на свое имя оружия? У меня такой уверенности нет.
Я не представляю себе, как весь этот объем информации хранится в России. Есть компьютерные программы, которые позволяют получить необходимое для сравнения изображение пули или гильзы. Допускаю, что можно запустить программу поиска совпадения с теми пулями или гильзами, которые были изъяты как вещественные доказательства с места преступления. Проблема заключается в том, что постоянный рост объема базы данных приводит в конце концов к тому, что компьютер оказывается не в состоянии переработать весь объем информации и найти совпадение. Я не знаю, сколько единиц оружия хранится в российских домах, но в средней американской семье может храниться двадцать, пятьдесят и более единиц оружия. И при этом оно никак не регистрируется. Я могу приехать в гости к другу, и он возьмет и подарит мне одно из своих ружей. Или я куплю это ружье у него. И при этом факт передачи оружия нигде не будет зафиксирован. Создание и ведение подобной картотеки – это вопрос, насколько она вписывается в законодательное поле страны. Я уверен в том, что в случае создания такой картотеки в США при колоссальном объеме работы отношение полученного результата к затраченным усилиям будет отрицательным.
Наш журнал уже рассказывал о том, что некоторые политики в США решили добиваться принятия закона о микромаркировке всех пуль и гильз, выпускаемых в стране, с нанесением на них индивидуальных номеров. Вы считаете, что в данном случае затраченные усилия приведут к положительному результату?
Торри Джонсон: Я опять оговорюсь, что высказываю личное мнение. Я считаю, что подобная маркировка не даст практического результата, а затраты на ее внедрение будут огромными. Оплачивать же расходы на закупку, установку и внедрение подобного оборудования будут конечные потребители. Еще раз повторю, что преступники используют преимущественно краденое оружие. Законопослушный гражданин купил оружие и патроны к нему на законных основаниях. И спустя какое-то время это оружие и патроны были у этого законопослушного гражданин украдены. Где они всплывут, заранее предсказать невозможно. Нет никакой связи между оружием и патронами с микромаркировкой, купленными этим законопослушным гражданином, и совершенным преступлением.
Есть еще одна сторона этого процесса. Производитель патронов должен обеспечить, чтобы патроны, гильзы, пули с определенным номером лежали бы в пачке с этим же номером. Учитывая масштабы производства, это исключительно сложная задача. Вот вам элементарный пример. Вы производите 50 патронов: берет гильзу, засыпаете порох, вставляете гильзу, сверяете всю маркировку. И вдруг в конце процесса выясняется, что оборудование дало сбой и что в одну гильзу не был насыпан порох. Что происходит сегодня? Такой патрон просто бракуется. А что придется делать в случае с маркированными компонентами? Нужно будет заново изготовить одну гильзу и одну пулю с тем же самым номером. Производители патронов столкнутся с колоссальными трудностями. В результате цена патронов возрастет.
Кроме того, нельзя полностью исключить и такую ситуацию, когда патрон с одним номером окажется в коробке с патронами с другим номером. Что тогда? И кстати, как вы определите, что это произошло? Ведь номер находится на донце пули, а номер на гильзу наносится на ее внутреннюю поверхность.
В принципе введение маркировки патронов может быть хорошо продуманным шагом в сторону введения ограничений на оборот оружия. Если у правительства нет законных оснований изъять оружие у граждан, то оно может подойти к решению данной проблемы с другой стороны – взять под контроль продажу патронов. Уже сейчас отдельные законодатели выступают с инициативой ограничить количество продаваемых патронов 50 патронами в месяц. Да рядовой стрелок делает 200-300 выстрелов за один выезд на стенд. И что, нужно собирать патроны в течение полугода, чтобы один раз съездить на стенд?
Российский Закон «Об оружии» запрещает самостоятельное снаряжение патронов для нарезного оружия. При обсуждении внесенной на обсуждение депутатов парламента поправки к закону один из депутатов (в прошлом офицер одной из силовых структур) даже сказал о том, что самостоятельное снаряжение патронов для нарезного оружия не может быть разрешено уже на том основании, что в случае многократного переснаряжения гильзы правоохранительные органы не смогут идентифицировать оружие, из которого был произведен выстрел.
Торри Джонсон: Должно быть, этот парламентарий не очень хорошо разбирается в вопросе, который ему доверили обсуждать. Когда вы самостоятельно снаряжаете патрон для любого оружия, то обязательно вставляете в гильзу капсюль. Любое оружие можно идентифицировать по тем следам, которые оставляет боек. Вы можете многократно переснаряжать гильзу, но всякий раз переснаряжая гильзу, вы первым делом меняете капсюль. На новом капсюле нет следов от бойка. Они появятся только после выстрела. Если гильза переснаряжалась неоднократно, то на ней останутся следы от всего оружия, в котором она была использована. И лишь капсюль всякий раз будет новым. И если криминалистам удается идентифицировать оружие по следам на капсюле, то они вполне могут для подтверждения сделанного ими вывода выделить следы от следообразующих деталей конкретного экземпляра оружия из всей массы следов на гильзе. Ничего сложного здесь нет.
Наш журнал рассказывал, что в США готовится закон об обязательной микрогравировке бойков.
Торри Джонсон: Сейчас ведутся подготовительные работы. Говорить о перспективах этой работы, я считаю, пока преждевременно. Во-первых, окончательного решения пока не принято, а во-вторых, я сомневаюсь в эффективности микрогравировки как надежного способа идентификации оружия. В то же время нельзя отрицать и некоторой пользы микрогравировки. Допустим, на месте преступления была найдена гильза. По микрогравировке на капсюле (видите, опять на капсюле!) было идентифицировано оружие, найден его владелец, который заявляет полиции, что его оружие было украдено, о чем в свое время сообщил в полицию. Полицией был проведен осмотр места преступления и даже обнаружены отпечатки пальцев. Совпадут ли они с теми отпечатками пальцев, что были обнаружены на месте преступления нами? Если совпадут, тогда мы можем связать два эти преступления. А если не совпадут? Где гарантия, что тот, кто украл пистолет, не перепродал его кому-либо еще? Или еще проще. Зная, что каждый боек имеет индивидуальную микрогравировку, преступник может взять и легко заменить его. И это нарушает с таким трудом выстроенную систему. И окажется, что все усилия по микрогравировке, занесению и хранению этого колоссального объема информации в общенациональном масштабе оказались напрасными.
Можно наладить производство новых моделей оружия с бойками с микрогравировкой, но на руках у американцев более 200 миллионов единиц оружия. Как быть с ними? Предположим невероятное. Всех владельцев оружия обяжут заменить бойки старого образца на бойки с микрогравировкой. Кто выполнит это требование? Законопослушные граждане. Какая польза от этой работы?
Еще один аспект. Когда работа над нанесением микрогравировки на боек только начиналась, то компания, выигравшая тендер, заявила, что стоимость бойка увеличится всего на доллар, сейчас, по истечении нескольких лет, речь идет уже об увеличении цены на 200 долларов.
Любые шаги по ужесточению правил оборота оружия должны быть тщательно продуманы, в противном случае они не только не принесут пользы, а нанесут вред тем самым законопослушным гражданам страны, ради безопасности и спокойствия которых предпринимались.
Г-н Джонсон, спасибо Вам за исчерпывающие ответы.

Андрей Угаров,

фото автора

журнал "Охотничий двор"

Отдел оружия Криминалистической лаборатории г. Сакраменто

Оставить комментарий