15.09.2010 | Об охоте и о себе

Интервью с Валерием Малеевым Малеев, Валерий Геннадьевич, родился 28 мая 1964 года в с. Каменка Боханского района Усть-Ордынского Бурятского АО. Окончил факультет охотоведения (1986) и зооинженерный факультет (1993) Иркутского сельскохозяйственного института, в 1995 году — Иркутскую государственную экономическую академию, кандидат биологических наук.

Трудовую деятельность начал в агропромышленном комплексе Иркутской области в 1979 г. рабочим в совхозе, был учетчиком, работал штатным охотником, биологом-охотоведом, бригадиром, управляющим отделением, главным зоотехником, заместителем директора, с ноября 1991 года - директором совхоза «Каменский» Боханского района Усть-Ордынского Бурятского АО.
С 1994 по 1996 год — депутат Думы Усть-Ордынского Бурятского АО. В 1996 году был избран главой администрации Усть-Ордынского Бурятского АО. С 1996 по декабрь 2000 года по должности входил в Совет Федерации, являлся членом Комитета по международным делам. 19 ноября 2000 года вновь был избран главой администрации округа.
8 октября 2006 года был избран депутатом Государственной Думы РФ четвертого созыва на дополнительных выборах по округу № 220 Усть-Ордынского Бурятского округа от «Единой России». Избирался членом Политсовета НДР, секретарем, первым заместителем секретаря политсовета Усть-Ордынского Бурятского регионального отделения политической партии «Единая Россия», 13 октября 2006 года, после объединения Иркутской области и Усть-Ордынского Бурятского АО был избран членом Политсовета Иркутского регионального отделения партии «Единая Россия».
2 декабря 2007 года избран депутатом Государственной Думы РФ пятого созыва в составе федерального списка кандидатов, выдвинутого «Единой Россией». Первоначально являлся заместителем председателя Комитета ГД по Регламенту и организации работы Государственной Думы. В настоящее время заместитель председателя Комитета ГД по природным ресурсам, природопользованию и экологии и член Счетной комиссии ГД.

Валерий Геннадьевич, готовясь к интервью с Вами, я изучил состав Комитета по природным ресурсам, природопользованию и экологии. Не умаляя и не ставя под сомнение компетенцию, опыт и знания Ваших коллег, все же хочу отметить, что только Вы имеете образование охотоведа и опыт практической работы в этой области. В какой мере Комитет учитывает мнение профессионала при обсуждении и подготовке законопроектов, касающихся охоты?

Валерий Малеев: Такая постановка вопроса была бы не совсем корректна в отношении моих коллег, так как наш Комитет отвечает не только за охотничье хозяйство, а за все сферы и отрасли, имеющие отношение к нашим природным ресурсам. Поэтому представительный состав депутатов Государственной Думы – членов нашего Комитета – достаточно широк. И тот факт, что в составе Комитета работает в том числе и биолог-охотовед, я полагаю, имеет положительное значение. Тем не менее, хочу подчеркнуть, что невозможно достичь того, чтобы в составе профильных комитетов Государственной Думы, а тем более нашего комитета, такого многогранного и многопрофильного, были специалисты по каждой отрасли.

Вначале я работал в Комитете по регламенту, но понимая, что мне ближе те вопросы, которыми я занимался, и та отрасль, где я работал, мое профильное образование и ученая степень кандидата биологических наук и что все это в комплексе позволит мне приносить больше пользы в профильном комитете, я принял решение перейти из Комитета по регламенту в Комитет по природным ресурсам, природопользованию и экологии. И теперь в составе этого комитета я занимаюсь в том числе и совершенствованием законодательства об охоте. Поэтому, отвечая на поставленный вопрос, нужно, наверное, сказать так, что мне как профессионалу повезло, так как я занимаюсь тем вопросом, который мне ближе и который я знаю. Это, безусловно, оптимальный вариант, когда подготовкой и разработкой законодательства, в том числе и федеральных законов, занимаются те люди, которые знают эту отрасль. К сожалению, не всегда так происходит.
Полагаю, что следует пояснить, что вопросами развития законодательства занимаются не только депутаты, но еще и аппарат и эксперты. Существует регламент подготовки законов, в которой принимают участие все заинтересованные лица, в том числе и общественные организации. Проходят парламентские слушания, круглые столы. Это делается для проверки реакции общества, во-первых, на необходимость такого закона, а во-вторых, на суть данного законопроекта.
В обсуждении при подготовке законопроекта принимают участие и субъекты Российской Федерации. Почему? Потому что реализацией положений закона, как, например, в случае с Законом «Об охоте», в основном будут заниматься субъекты Российской Федерации. Кстати, и общественные организации, ныне активно критикующие нас за этот закон, также принимали участие в обсуждении законопроекта.
Когда законопроект внесен в Государственную Думу, вступают в силу нормы регламента по принятию законопроекта и, в конечном итоге, принятия его как закона.

Закон принят, он вступил в силу. Споры о том, хороший этот закон или плохой, необходимо прекратить, а принятый закон должен соблюдаться. И все же редко какой закон вызывал столько споров и возражений, как Закон «Об охоте и сохранении охотничьих ресурсов». Так, в статье, опубликованной в «Российской газете» от 9 июля с.г., говорится, что закон был нужен, так как регулирование положения дел в отрасли происходило на основе порой противоречащих друг другу подзаконных актов. Новый закон, устранив одни противоречия, создал вместо них другие. В то же время фактически прямым отражением признания справедливости высказываемой критики является объявление о намерении создать на базе профильного комитета ГД специальной рабочей группы, которая займется разработкой правового нормативного акта, который внесет изменения в ряд федеральных законов, регулирующих охотничью отрасль. Была ли столь настоятельная необходимость в срочном принятии закона, если теперь приходится устранять выявленные упущения?

Валерий Малеев: Я бы не сказал, что охотники и специалисты в области охотничьего хозяйства не воспринимают закон. Мы имели и имеем тесный контакт с представителями общественных организаций, специалистами в области охотничьего хозяйства, рядовыми охотниками. И все они в один голос заявляли, что закон просто необходим. Сменился общественно-политический строй, мы живем в другой стране, но до последнего времени жили по законам, которые были приняты еще в советское время. Да и сама охотничья отрасль на каком-то этапе, мягко говоря, пришла в упадок. Поэтому настоятельно требовалось принятие таких мер, которые позволили бы реанимировать охотничье хозяйство, чтобы оно стало полноценной отраслью экономики. И одним из шагов в этом направлении было неотложное принятие нового закона.
Однако после того как закон был принят, многие, не разобравшись в сути нового закона, начали его критиковать. Не было закона, было плохо, приняли закон, теперь его критики утверждают, что лучше не стало. Я с этим категорически не согласен. Во-первых, я абсолютно уверен, что сегодня для охотничьей отрасли закон необходим. Закон принят, в его адрес звучит критика. Я не знаю такого закона, который отвечал бы требованиям всех сторон. Это невозможно! Закон принимается для того, чтобы урегулировать взаимоотношения и – в данном случае – развивать охотничью отрасль. Поэтому многие статьи закона рассчитаны в том числе и на перспективу. А если учитывать только сиюминутные интересы, да еще и взаимоисключающие, то это что угодно только не закон.
Еще раз повторяю, что я не согласен с утверждением о том, что закон многих не удовлетворяет. Недовольство части общественных охотничьих организаций некими спорными, на их взгляд, статьями закона вызвано опасениями (например, по Статье 7), что большая часть угодий будет передана арендаторам и что рядовому охотнику будет негде охотиться. Вот это опасение чаще всего звучит в получаемых нами письмах и обращениях. Но давайте внимательно вчитаемся в текст закона. Что там написано? Там написано, что субъекту федерации дается право самому разобраться, какую площадь охотничьих угодий оставить в категории угодий общего пользования.
Я считаю, что это один из самых важных моментов. Люди должны понять, а мы должны им объяснить, что субъект федерации самостоятельно определяет, какую площадь необходимо оставить в категории угодий общего пользования, а какую – можно и нужно передать конкретным охотпользователям.
В законе четко написано – не менее 20%. А кто мешает сделать больше? Субъект федерации может выделить под охотугодья общего пользования хоть 100% территории. Но будет ли такое решение вопроса правильным? Да, такое решение может быть правильным, но только при одном условии: общественные организации охотников должны обладать необходимыми ресурсами, чтобы решать все эти вопросы.
Главная причина существующего на сегодня недовольства законом со стороны общественных организаций и рядовых охотников (я понимаю, что там есть еще не до конца проработанные детали, требуется шлифовка понятий, терминологии) связана с опасениями, что люди будут лишены возможности охотиться, потому что охота окажется доступной только богатым.
Никто не посягает на любительскую охоту. Но необходимо понимать, что просто взять ружье и пойти охотиться уже нельзя. Для развития охотничьего хозяйства нужны инвестиции. Нужно вкладывать деньги. И государство в этом заинтересовано. Пожалуйста, инвестируйте, вкладывайте, развивайте! Создавайте на базе охотничьих хозяйств нормальные предприятия, это как раз сфера развития малого и среднего бизнеса, в том числе и в охотничьем хозяйстве. И, пожалуйста, охотьтесь!
А чтобы не создавать более благоприятных условий для какой-то категории охотников, например, богатых охотников, статьи закона, о которых я говорил, создают определенный баланс. Но это, повторю, должно осуществляться на уровне субъекта федерации. Мы же не можем решать из Москвы, сколько в какой области необходимо оставить угодий общего пользования, а сколько угодий и какой площади передать в аренду. Правильность принятого решения будет напрямую зависеть от грамотности специалистов, которые работают на местах, в наших регионах. Учитывая размеры страны и особенности регионов, требуется провести огромную работу на уровне субъектов федерации, чтобы определить, какую площадь оставить в категории угодий общественного пользования, а какую – передать конкретным охопользователям.
Я считаю, что общества охотников должны измениться, чтобы соответствовать требования сегодняшнего дня. И если в Европейской части России общества охотников проводят биотехнические мероприятия, обеспечивают охрану угодий, создают определенную инфраструктуру, то стоит вам поехать чуть дальше на восток, и вы увидите, что о своем членстве в обществе люди вспоминают, когда нужно заплатить взносы, продлить срок действия охотничьего билета, получить путевку или лицензию и в лучшем случае раз в год выехать в угодья, чтобы там нарезать веников, а для чего эти веники – для бани или для подкормки животных, это уже вопрос вторичный. Может ли общество охотников, существующее за счет членских взносов, проводить биотехнические мероприятия в полном объеме на площади 200 – 300 тысяч гектаров или, скажем, миллион гектаров (есть и такие хозяйства на востоке страны)?
Необходимо понимать, что в новых экономических условиях, для того чтобы охотиться, нужно вложить определенные средства в развитие охотхозяйства. Той халявы, что была раньше, больше не будет. Вот что раздражает критиков закона. Если соблазниться путем наименьшего сопротивления, поддаться на популистские призывы и поверить, что отмена закона тут же создаст царство всеобщего благоденствия, то прежде чем принимать опрометчивое решение, было бы хорошо задать себе вопрос, а откуда оно возьмется?
Закон «Об охоте» создает абсолютно для всех одинаковые стартовые условия. Проявляйте инициативу, приглашайте специалистов, работайте! И если у вас получается, то продолжайте работать в этой отрасли и дальше.
Мы еще прекрасно помним, что охотничье хозяйство являлось полноценной отраслью экономики страны. К сожалению, до последнего времени должного внимания развитию охотничьей отрасли не оказывалось. В результате налицо отставание. Но ведь надо когда-то начинать ликвидировать это отставание. И мы начинаем работу в этом направлении. Цель данного закона – реанимировать охотничью отрасль.
От того, насколько правильно мы расставим акценты сегодня, будет зависеть судьба охотничьего хозяйства России в будущем. Предпосылки созданы, давайте их правильно развивать и преподносить, не искажая действительности. Я не уверен, что абсолютное большинство рядовых охотников прочитало закон до конца и вникло в его суть. Может быть, именно поэтому и находятся некоторые, которым доставляет особое удовольствие разжигать недовольство среди охотников и, как принято сейчас говорить, гнать волну. Есть среди критиков закона и такие, кто, извините, собачьей будки в охотничьем хозяйстве не построил, но всегда ездил на охоту, добывал что хотел и когда хотел. Теперь времена изменились.
Чтобы закон заработал в полную силу, обеспечил баланс интересов всех сторон, необходимо время, а у нас все хотят все и сразу. Но так не бывает. Давайте дадим возможность закону поработать, а участникам процесса разобраться в смысле статей закона, в целях его принятия. Я не исключаю такой возможности, что в скором времени может понадобиться разработка государственной программы по развитию охотничьей отрасли. Мы крайне заинтересованы в этом.

Нет ли опасения на местах, что в регион могут придти инвесторы из другого субъекта федерации, возьмут угодья в аренду, создадут охотничье хозяйство, а местные охотники лишатся возможности охотиться в своих исконных местах?

Валерий Малеев: Какая же в этом кроется опасность? В конечном итоге пусть на местах и думают, кого допускать, а кого нет. На территории субъекта знают всех охотпользователей, кто из них конкретно может и способен заниматься охотничьим хозяйством. Мы знаем много примеров того, как в Европейской части России богатые люди, взяв охотхозяйство «под себя», довели его до определенного уровня развития. Со временем они начинают понимать, что содержание охотничьего хозяйства – дорогое удовольствие. Чтобы добыть кабанчика в сезон, нужно в течение всего года вкладывать громадные деньги на долгую-долгую перспективу. Люди начинают задумываться: «Да, для меня это дорого…» И тогда владелец угодий оставляет для себя один обход, выделяет воспроизводственный участок, где охота запрещена, а в остальные обходы пускает всех желающих, чтобы заработать деньги. Вот, пожалуйста, конкретный пример влияния рынка. Это именно то, о чем мы говорим: охотничье хозяйство должно приносить деньги.
Если, однако, рассматривать структуру доходов охотничьего хозяйства, то картина получается весьма показательная. Так, например, в Белоруссии 70% дохода приносит трофейная охота, и оставшиеся 30% - это сопутствующие услуги. А в России, к сожалению, трофейной охоте не уделялось должного внимания. А ведь именно трофейная охота может на современном этапе стать одной опорой, чтобы поддержать экономику не только отдельно взятого охотничьего хозяйства, а всей охотничьей отрасли в целом. Я недавно разговаривал с болгарскими охотоведами. Они до сих пор помнят экспозицию Советского Союза на выставке охотничьих трофеев в Пловдиве. Все посетители выставки стремились попасть в зал, где были представлены трофеи из СССР.
Любая деятельность должна базироваться на научной основе. Например, в Финляндии ежегодно добывается 200 тысяч лосей, больше, чем во всей России. Как им удается обеспечивать столь высокую продуктивность угодий? А все дело в том, что ведение охотничьего хозяйства в этой стране поставлено на научную основу. Плюс это результат многолетнего труда.
Кто будет разрабатывать научную основу деятельности для отдельно взятого охотничьего хозяйства, если по новой классификации специалистов по охотничьему хозяйству – биологов-охотоведов – у нас нет. А как можно обойтись без специалистов? Вопрос подготовки кадров стоит очень остро.
Создался стереотип, что работа в охотничьей отрасли не престижна. Я думаю, что ситуация исправится. Сегодня нехватку специалистов, работающих в охотничьей отрасли, испытывают все страны, где этим вопросом также не занимались в течение целого ряда лет, но где не было таких колоссальных социальных потрясений, как в нашей стране.
В Советском Союзе было несколько высших учебных заведений, где готовили специалистов. Распределяли специалистов по всей стране, и везде специалисты этого профиля ценились. Это была престижная работа. Когда я поступал на факультет охотоведения Иркутского сельскохозяйственного института в 1981 году, конкурс на место составлял 12 человек. Даже сегодня не все вузы могут похвастаться таким конкурсом. Была государственная необходимость в специалистах такого профиля. Мы проходили производственные практики на территории всего Советского Союза. Я, будучи еще студентом, объездил тогда полстраны. Мне довелось побывать, среди прочего, на Камчатке и в Казахстане.

Достаточно остро стоит проблема взаимоотношений так называемых местных охотников с владельцами частных охотничьих угодий, созданных на месте охотничьих хозяйств, принадлежавших еще совсем недавно общественным организациям. Как ни печально, но общественные организации в своем большинстве не могут обеспечить должный уровень ведения охотничьего хозяйства. Частные владельцы такой уровень обеспечивают, но при этом охота в этих хозяйствах становится абсолютно недоступной большинству местных охотников, что толкает часть из них на путь браконьерства. Какой Вы видите способ решения данной проблемы?

Валерий Малеев: Я хотел бы отметить (и это есть в подтексте закона), что нельзя рассматривать отношения местных охотников и охотпользователей как что-то антагонистическое. Человек охотится, если он находится в угодьях с целью поиска, выслеживания, преследования охотничьих ресурсов и их добычи. А в остальное время он учитель, механизатор, житель того или иного населенного пункта, рядом с которым находится это охотничье хозяйство. Создавая свое охотничье хозяйство, я поступал следующим образом (может быть, этот жизненный опыт пригодится кому-нибудь): во-первых, я брал к себе на работу всех местных охотников, ведь в охотничьем хозяйстве всегда нужна лишняя пара рук. Егеря не могут выполнить всю работу, кому-то нужно работать и на кормовых полях, нужны плотники и т.д. И я разрешал местным охотникам охотиться по периметру моего хозяйства. Таким вот образом мне удавалось избегать ненужного противостояния и возникновения конфликта. А со временем охотники стали понимать, что для зверя-то границ нет и чем выше плотность копытных, тем больше их будет и на территории, на которой охотятся и они. Они также стали проводить биотехнические мероприятия и нормально относиться к тому, что рядом с ними есть частное охотничье хозяйство.
В новых экономических условиях промысловая охота в районах Сибири и Дальнего Востока оказалась практически уничтоженной. А ведь некогда экспорт пушнины служил источником значительных валютных поступлений в государственную казну. Можно ли надеяться на возрождение промысловой охоты в России?
Валерий Малеев: Обязательно. Такую уверенность мне дает опыт успешного развития промысловой охоты (трапперства) в Канаде, которая близка к нам по природно-климатическим условиям, по видам пушных животных и т.д. Если раньше роль экономической основы промысловой охоты у нас выполняла система госпромхозов, коопзверопромхозов, то теперь основная нагрузка ложится на индивидуального предпринимателя. Регистрируйся как предприниматель, рассчитывай свои силы и возможности и, пожалуйста, начинай заниматься промысловой охотой. Я понимаю, что сейчас нужно заново восстанавливать разрушенную инфраструктуру, что это потребует значительных инвестиций. Какой может быть выход из этого положения? Отдельные предприниматели будут объединяться в структуры и создавать предприятия, которые будут заниматься в том числе и промысловой охотой. Они будут получать угодья, брать кредиты, как и предприниматели в других сферах деятельности.
Раньше госпромхоз забрасывал охотника, давал ему избушку, снабжал оружием, капканами и патронами. Сейчас ситуация изменилась. Конечно, заброска стоит дорого, но надо исходить из тех условий, в которых мы находимся. Посмотрите, ведь фермеры смогли встать на ноги, а сельское хозяйство является значительно более затратоемкой отраслью, чем охотничье хозяйство. Кстати, не следует забывать, что значительный вклад в общий объем добываемой пушнины вносили охотники-любители, сдававшие ее в принимающие организации, те же коопзверопромхозы, заготконторы и т.д. Такие охотники вообще не имели никакой инфраструктуры, они добывали пушнину вблизи своего населенного пункта.

Пушнина в мире по-прежнему востребована, но на аукционах торгуют не нашей пушниной, а клеточной пушниной, произведенной в других странах. Но мы уничтожили не только промысловую охоту, но и звероводство.
Не так давно охота была передана в ведение Министерства природных ресурсов? В чем был смысл этого шага? Может быть, стоило вернуться к прежней организационной структуре и создать подобие Главохоты при Совете министров?

Валерий Малеев: У Министерства сельского хозяйства и своих проблем, помимо охоты, хватает. Министерство природных ресурсов успешно работает, выпускает подзаконные акты, приказы, идет доработка правил.
Я считаю, что передача охоты в ведение МПР было правильным решением, и у меня на этот счет нет никаких сомнений. В то же время я полагаю, что в будущем (хочется верить, что мы до этого времени доживем) возникнет необходимость самостоятельного органа – Главохоты, или как он будет называться, который бы занимался вопросами охотничьего хозяйства. Но сегодня, на переходном этапе, когда идет возрождение отрасли, когда нужно, чтобы отрасль набрала престиж, ресурсы, в том числе и кадровые, данное решение является оптимальным. Когда же в отрасли произойдут качественные изменения к лучшему, то тогда, наверное, возникнет необходимость самостоятельного органа. 

Какое влияние на развитие охотничьей отрасли окажет личность министра? Ведь Юрий Петрович хорошо известен как увлеченный охотник. 

Валерий Малеев: В Сибири говорят, если мужик не рыбачит и не охотиться, то мужик ни рыба ни мясо. Я присутствовал на первом заседании общественного Совета по охоте и охотничьему хозяйству при Минприроды России и могу сказать, что Юрий Петрович Трутнев – человек, подготовленный и компетентный в вопросах охотничьего хозяйства. Я считаю, что это большая удача, что министерство, которому переданы функции руководства охотничьим хозяйством, возглавляет охотник. Помните, Иван Сергеевич Тургенев написал в рассказе «Хорь и Калиныч»: «Познакомился я с одним страстным охотником и, следовательно, отличным человеком».

Как Вы относитесь к вольерным охотам?

Валерий Малеев: Вольерные охоты в России, по моему мнению, это, скорее всего, недопонимание их организаторами того, что представляет собой охота. В странах Европы, и то не везде, количество и площадь охотничьих угодий ограничены. Но там организация вольерных охот базируется на научной основе. И, кроме того, вольеры по своей сути являются племенными фермами для улучшения трофейных качеств животных. Фактически там занимаются селекцией.
В России таких ограничений, как в Европе, нет. И наша задача – создать высокую плотность животных не в клетках, не в вольерах, а на территории всей нашей России.
Вольеры нужны, но не для охоты, а для племенной работы, передержки животных, их акклиматизации и реакклиматизации, но это будущее. А пока – на переходном этапе – пусть будет и такая форма охоты.
В некоторых охотничьих хозяйствах по-своему понимают содержание селекционной работы и скрещивают дикого кабана с домашней свиньей ради того, чтобы псевдоохотники могли выстрелить в домашнюю свинью у ведра с кукурузой. Если это кому-то интересно, то мне таких охотников откровенно жаль. Впрочем, это уже сюжет для новой серии «Особенностей национальной охоты». 

Большой общественный резонанс вызывают предаваемые гласности так называемые VIP-охоты, в том числе и на краснокнижных животных, проводящиеся под маркой научного отстрела. Как Вы относитесь к подобным нарушениям канонов охотничьей этики? 

Валерий Малеев: Я считаю подобную практику недопустимой. Охота не сводится к убийству зверя или птицы. Охота, как определяет закон, – это деятельность, связанная с поиском, выслеживанием, преследованием охотничьих ресурсов, их добычей, первичной переработкой и транспортировкой. Помимо добычи, охота включает в себя поиск, выслеживание и преследование объектов охоты.
Я абсолютно уверен в том, что нормы охотничьей этики нарушают те, для кого охота не является состоянием души. Эти люди считают, что одно только обладанием оружием уже само по себе делает их охотниками. Я категорический противник таких «охот» и считаю, что с этим нужно бороться. Люди, добывающие животных подобными способами, не могут называться охотниками.
Лично мне стыдиться нечего. Все мои трофеи добыты ногами. И все об этом знают. Несмотря на то, что мы живем в огромной стране, все знают, кто и как добыл свой трофей. 

Согласно первой записи в Вашей трудовой книжке, Вас можно с полным правом назвать профессиональным охотником. Есть ли сейчас у Вас время для занятия охотой? Если да, то какие охоты Вас привлекают больше всего? Держите ли Вы собаку? 

Валерий Малеев: Когда я жил в Иркутске, собак я держал всегда, даже когда был руководителем администрации Усть-Ордынского Бурятского АО. Это были лайки. В принципе это были неплохие зверовые собаки. Когда пришлось переехать в Москву, с собаками пришлось расстаться. Сейчас у меня собаки нет, но мечтаю вновь ее завести. Я склоняюсь к тому, что заведу легавую. Почему не лайку? Сибирская охота отличается от охоты в Центральной части России. Там, конечно, были нужны зверовые лайки, с которыми мы охотились на лосей, на медведей, на рысь. А здесь, в Москве, мне довелось несколько раз побывать на охоте по перу и сейчас я мечтаю завести курцхаара или дратхаара. Я был просто очарован этой охотой и работой собак. Я не отказываюсь от охоты с лайками, но сейчас мечтаю завести легавую. Думаю, что в ближайшее время моя мечта станет реальностью.
Что касается записи в трудовой книжке, то она является доказательством того, что мне довелось познать охоту во всем ее разнообразии – от промысловой охоты, ибо я начинал охотником-промысловиком в Республике Бурятия и первую в моей жизни зарплату заработал на белковке, до вершины любительской охоты – трофейной охоты (среди моих трофеев есть и Большая африканская пятерка).
Охота для меня – это общение с природой. Как-то раз европейские охотники рассказывали мне о некоем охотнике из России, добывшем за день десять оленей. Я даже сейчас не беру в расчет цену подобной охоты. Добыть за всю охотничью карьеру десять трофейных оленей – это событие, потому что добычу каждого такого трофея человек запоминает и переживает вновь и вновь. Я помню обстоятельства добычи всех моих трофеев. Как можно запомнить обстоятельства добычи оленя, если ты добыл их десять за день? 

Как возникло у Вас увлечение фотоохотой? И какую охоту Вы считаете более сложной – ружейную или фотоохоту?

Валерий Малеев: Безусловно, фотоохота гораздо сложнее. Фотографировать животных в условиях дикой природы – это, пожалуй, один из самых сложных жанров фотографии. Признаюсь, что занятие фотоохотой приносит мне не меньше, а может быть, даже больше удовлетворения, чем просто охота. Удачный кадр позволяет поделиться им и пережитыми тобой эмоциями со всем миром, учитывая современные технологические достижения. Сделать удачный снимок животного в дикой природе, если это не срежиссированный кадр, в миллион раз сложнее, чем красивый выстрел. К слову сказать, я не люблю дальних выстрелов. А если говорить о трофеях фотоохоты, то предметом моей особой гордости является тот факт, что строгое жюри конкурса «Золотая черепаха» сочло возможным принять к экспонированию и мою работу. 

В Западной Европе охота теряет популярность, количество охотников уменьшается. В России имеют место столь же тревожные тенденции. Верите ли Вы, что у охоты в России есть будущее?
Валерий Малеев: Конечно, верю. И сегодня мы целенаправленно занимаемся возрождением охотничьей отрасли. Охота, помимо прочего, это и часть жизни, и часть души человека, это возможность общаться с природой. Мы, охотники, не должны забывать, что рядом с нами живут сто сорок миллионов граждан Российской Федерации и дикие животные, братья наши меньшие. И если мы хотим, чтобы уважали нас, то и мы, в свою очередь, должны уважать наших сограждан и братьев наших меньших.
Законотворчество, направленное на планомерное возрождение охотничьей отрасли в России, развитие трофейной охоты, восстановление промысловой охоты и позволят нам в конечном итоге сформировать облик нового российского охотника, который будет с должной ответственностью и пониманием своего гражданского долга относиться к дикой природе, и тогда наступят положительные изменения, о которых мы все мечтаем.
 

Беседовал Андрей Угаров

Журнал "Охотничий двор" № 9 (сентябрь) 2010 г.

Оставить комментарий

Andrey Rapota 15.12.2016 11:53:16

Полное вранье! Достаточно почитать,что люди пишут со всех концов страны,что все захвачено охотится негде. Вся страна уже захвачена,леса поля животный мир все,что по конституции принадлежит народу зазвачено олигархами и сросшейся с ними властью.Заводы и пароходы в результате залогвых аукционов и воровской приватизации тоже.И у нас в Смоленской области захвачено 96% охот угодий богатыми собственниками и в Московской области тоже. Страна захвачена олигархами и феодалами почти без остатка и свершилось это именно при Путине.Законы принятые думой и подписанные Путиным и плюс местные "царьки" единороссы это и сделали.Пишут об этом давно только толку ноль.Почитайте мою статью на сайте мировой кризис "Удар в спину или Крым наш?" может и поймете,что происходит в стране.Посмотрите центральные телеканалы и канал охота и рыбалка там не найдете ни одного слова о проблемах охотников России.Власть и сросшийся с ней олигархат, ввели 100% цензуру  на телеканалах страны.Законы принимаются для власти и олигархов,а не для народа.Хватит закрывать на это глаза.Уверен,что и сайт охотники ру специально сделан нежизнеспособным властью, для того,чтобы люди здесь выпустили пар,поговорили и разошлись так как здесь нет ГЛАВНОГО е мейл оповещений о новых статьях,ответах на комментарии то есть нет места для реальных дискуссий и обьединения охотников страны,так как это сделано на сайте мировой кризис.Дурят нас народ Росии по полной программее.