Написать письмо Карта сайта Печать страницы РСС
Статьи об Охоте
Осенняя охота 2021
Охота Тверской обл.
Энциклопедия
Красная книга рыболова
Реклама на сайте
Охотничьи птицы
Календарь охотника
Календарь рыболова
Словарь охотника
Книги об Охоте
Кухня рыбака
Заповедники России
Охотминимум
новости охоты

Реклама на сайте

National Explorer - Национальный проводник - Ваш проводник по России

 

 

поиск, подписка

Рассылка новостей охоты и рыбалки
статьи об охоте

Охота на гуся Охота на гуся Охота на утку Охота на утку Охота на лося Охота на лося Охота на
зайца, лису
Охота на зайца, охота на лису Охота на
кабана
Охота на кабана
 
Охота на глухаря   Охота на глухаря Арбалетный тир Арбалетный тир Рыбалка на Волге Рыбалка на Волге Отдых на Волге Полеты на дельталете Подводная 
охота
Подводная охота
 
Охота на
фазана
Охота на фазана Энцикло-
педия
Энциклопедия Охотничьи
собаки
Охотничьи Энциклопедия
ловчего
Энциклопедия ловчего Книжная
полка
Книжная полка, библиотека

Купить охотничий лук, арбалет для охоты, стрелы для охоты, комплекс выживания, охотничью рогатку 2021

Статьи об Охоте и Рыбалке

23.09.2010 | ИСПРАВЛЕНИЕ ИМЁН, ИЛИ ВНОВЬ О ДРЕВНЕЙ РУССКОЙ «БОРЗОЙ»

Мы публикуем статью Владимира Самошина для возможного обсуждения на сайте.

«Невелики же таланты Гуань Чжуна!»
Конфуций (551 – 479). «Беседы и суждения».

Года два тому назад в одном из охотничьих изданий был опубликован «нетрадиционный» взгляд Алексея Оболенского на происхождение русской псовой борзой. Вскоре после этого я предложил редакции, возглавляемой Павлом Гусевым, свой отклик на статью «нетрадиционалиста» – статью «Галопом по Европам, или Откуда есть пошла борзая русская?»

К сожалению, редакция, членом редколлегии которой стал к тому времени сторонник «нетрадиционных» путей, под надуманным предлогом отвергла мою статью. Тем не менее, статья всё же была опубликована на сайте журнала «Охотничий Двор». Всё это я говорю к тому, что совсем недавно в печати появилась публикация уже сторонника «традиционного» пути – статья Валерия Беделя «Преданья старины глубокой»: «об истоках российских борзых и начале псовых охот».

Интересно, что как один – Алексей Оболенский, так и другой – Валерий Бедель (далее, для краткости, - В.Б.), авторы, высказывая одну и туже точку зрения, считают себя выразителями разных подходов к одному и тому же вопросу. Один – «нетрадиционного», другой, напротив, – «традиционного». И в этой связи мне невольно вспомнился один эпизод из «Бесед и суждений» Конфуция (551 – 479). «Цзы Лу спросил: “Вэйский правитель намеревается привлечь Вас к управлению [государством]. Что Вы сделаете прежде всего?” Учитель ответил: “Необходимо начать с исправления имён”»… (Цит. По: Древнекитайская философия. В 2-х тт. М., Мысль,1972/73 г. Т.1, с.161. – В.С.)
Суть ответа Конфуция состоит в том, что, по мнению Учителя, необходимо, прежде всего, привести названия в соответствие с сущностью предметов и явлений. 

В самом деле, один и тот же подход, заключающийся в попытке доказать «исконность» русской псовой борзой, один автор называет «нетрадиционным», а другой – «традиционным». И это – лишь один из примеров настоятельной необходимости последовать совету Конфуция. А, поскольку, несколько перефразируя Владимира Маяковского, одному из упомянутых выше авторов мною уже «довольно воздано дани», поговорим теперь о другом. Тем более, что и в статье В.Б. есть немало несоответствий названия и сущности.
Например, подзаголовок (или, в данном случае, правильнее сказать надзаголовок) статьи гласит о том, что она написана «об истоках российских борзых и начале псовых охот». Однако, вопреки заявленному, «истоки» эти отнюдь не найдены.

Далее. Автор объявляет «традиционной» точку зрения П.М.Губина, который считал, что русская борзая «самая древнейшая и сообразная нашему климату…, установившаяся веками» порода. Той же точки зрения придерживались, по словам автора, и П.М.Мачеварианов, и Г.Д.Розен. Всё это так. Но не следует забывать, что Л.П.Сабанеев, придерживавшийся другой точки зрения, был их современником. Иными словами, взгляд Л.П.Сабанеева, опиравшегося в своих изысканиях, в том числе, и на работы Н.П.Кишенского, также является традиционным. Я уже не говорю о том, что ни П.М.Губин, ни П.М.Мачеварианов не привели ровным счётом никаких доказательств, подтверждающих правоту их мнения, поэтому ссылка на этих авторитетных псовых охотников прошлого, в данном случае, совершенно несостоятельна. 

Столь же несостоятельны и ссылки на Г.В.Зотову и А.В.Камерницкого. Первая, насколько мне известно, не проводила никаких специальных изысканий на этот счёт. Ссылка же на А.В.Камерницкого вообще выглядит странной, поскольку он в своих предположениях относительно «истоков» русской борзой, прямо указывал на салюки. Вторым “компонентом”, участвовавшим в образовании русской борзой, он, вслед за Л.П.Сабанеевым, признавал северную лайкообразную собаку. Уж не А.В.Камерницкому ли предлагает В.Б. повторить «подвиг» древних собаководов, и вновь вывести русскую борзую, скрещивая лайку и салюки? Забавно, если учесть, что А.В.Камерницкого нельзя причислить к «сторонникам» точки зрения Л.П.Сабанеева. 

Ну и совсем уже несостоятельной является ссылка на А.Оболенского, о котором можно сказать словами Конфуция: «Не знаю, на что годится человек, которому нельзя доверять». (Подробнее см. мою статью «Галопом по Европам, или Откуда есть пошла борзая русая»). Ссылку эту можно, пожалуй, объяснить только стремлением В.Б. польстить одному из редакторов издания, в которое автор направил свои «Преданья старины глубокой». Но это так – из области «предположений» – излюбленного метода «доказательств» автора.

В отличие от П.М.Губина и П.М.Мачеварианова, Л.П.Сабанеев, одним из первых предпринял попытку выяснить, откуда есть пошла борзая русская, и уже только поэтому заслуживает, мне кажется, большего уважения. И, – добавлю, – более внимательного изучения. Именно внимательного. Потому что, когда В.Б. замечает, что Л.П.Сабанеев «утверждал, что до монгольского нашествия (XIII – XV вв.) псовых охот на Руси не существовало, как не существовало и борзых», он, тем самым, в лучшем случае, демонстрирует свою невнимательность. (Оставляю здесь без комментариев такой «пустяк», как ошибка в дате окончательного освобождения Руси от монголо-татарского ига. Хотя, с другой стороны, довольно странно, что такая ошибка появилась в издании, одним из редакторов которого является «борзятник и историк». Или А.Оболенский, о котором идёт речь, такой же «историк», как и «борзятник»?

Так вот, Л.П.Сабанеев (1895) писал: «у славян в древности не было и не могло быть борзых в настоящем смысле слова , т.е. таких быстрых собак, которые могли бы в течение нескольких минут, даже секунд, догнать на чистом месте любого зверя по той простой причине, что они быстрее». Таким образом, Л.П.Сабанеев, давая своё определение борзой, подчёркивает не только быстроту скачки такой собаки, но и то, что охота с ней производится «на чистом месте», и то, что борзая способна догнать зверя «в течение нескольких минут, даже секунд». Не требует доказательств то, что собак, способных не «на чистом месте», а в густом лесу, догнать зверя за «нескольких минут, даже секунд», просто не существует. Поэтому в этом смысле слова Л.П.Сабанеева о том, что «у славян в древности не было и не могло быть борзых», совершено справедливы. И слова эти совершено не заслуживают той иронии, с которой В.Б. замечает, что «нельзя считать серьёзными его (Л.П.Сабанеева. – В.С.), ссылки на Геродота, сообщавшего, что юг России покрыт дремучими лесами, и их обитатели охотятся, пуская с деревьев дротики в приблизившихся животных». Иронии, скорее, заслуживает та невнимательность, с которой автор читал статьи Л.П.Сабанеева, у которого, по этому поводу, говорится следующее: «Геродот, описывая быт народов, обитавших на юго-востоке Европы за 500 лет до р. х., говорит, что все они занимаются охотой, которая производится следующим образом: охотник, высмотрев с вершины дерева какого-либо зверя, пускает в него дротиком, а потом, вскочив на коня, преследует раненого с помощью собаки». Т.е., вопреки утверждению В.Б., Л.П.Сабанеев говорит не о народах, обитавших на юге России, а о народах юго-восточной Европы. Поскольку Европа, как известно, ограничена с востока Уральскими горами, то юго-восток Европы – это южное Предуралье, обитателями которого были отнюдь не славяне. Как, впрочем, и обитателями «юга России» были не славяне, а скифы и сарматы – народы иранского происхождения.

Кстати, Н.И.Кутепов в своей «Великокняжеской охоте» также ссылается на Геродота: и говорит о том, какие именно народы населяли юго-восточную окраину Европы. «В юго-восточной степной полосе (в педелах нынешних Воронежской, Саратовской, Симбирской и др. губерний) жили вудины; за степью, поворотя более к востоку (т.е. в приуральском пространстве), обитали тисагеты, народ многочисленный и особый, питающийся звериною ловлей; по смежности с ними жили ирки, тоже звероловы». Так вот, описывая быт этих народов, а вовсе не славян, Геродот и замечает, что все они занимаются охотой описанным выше способом. А о том, что территория, занимаемая славянами в древности, была действительно покрыта дремучими лесами, писал не только Л.П.Сабанеев. В частности, о том же писал Н.И.Кутепов, которого ещё не успели, кажется, «сбросить с корабля современности» наши доморощенные «историки охоты». Но, коль скоро, в покрытых почти сплошными лесами землях, занимаемых славянами в древности, не было больших открытых пространств, то не было и условий для возникновения быстроногих охотничьих собак, способных, за счёт своего превосходства в скорости скачки, заловить зверя. Таким образом, те «борзые» (в кавычках), с которыми, по мнению некоторых современных любителей охоты, охотились первые русские князья, во-первых, не являлись таковыми по определению. Во-вторых, они не могли быть «исконно» русскими по происхождению.

Если учесть относительную близость Новгорода к прибалтийским землям, где были найдены останки древней арийской собаки (Г.Д.Розен, 1891), то можно с определённой долей уверенности говорить, что одной из охотничьих собак, с которыми охотились новгородские князья, были отдалённые потомки этой древней собаки. Вопрос только в том, можно ли считать её борзой? Собственно говоря, от ответа на этот вопрос во многом зависит и ответ на другой: откуда есть пошла борзая русская? И здесь тоже, следовало бы, мне кажется, провести то самое «исправление имён», о котором говорил Конфуций. 

Что есть борзая? Очевидно, это – охотничья собака, которая с помощью зрения, а не чутья, способна на открытой местности отыскать зверя, и, за счёт своего превосходства в скорости скачки, самостоятельно заловить посильную для неё добычу. Могла ли такая охотничья собака возникнуть в условиях лесистой местности? Здравый смысл подсказывает, что нет. В густом лесу не только, если так можно выразиться, не расскачешься, но даже и просто отыскать зверя с помощью зрения – задача не из лёгких. Подтверждением этому (в общем-то, не нуждающемуся в подтверждениях) замечанию является то, что древняя арийская собака, которую Г.Д.Розен (1891) считал «прямым родичем нашей псовой борзой» отнюдь не возникла в лесистой местности прибалтийских земель, а была приведена туда одним из арийских племён. Причём приведена была в те далёкие времена, когда ни о каких «русских» не было ещё и помину. Поэтому, повторяю, ни о какой «исконности» русской борзой говорить не приходится, а ссылки В.Б. на Н.А.Некрасова представляются мне, по меньшей мере, несерьёзными.

Примерно то же, что о северо-западной Руси, можно, в этом смысле, сказать и о Руси Киевской, связи которой (как, впрочем, и Новгородской) со своими соседями общеизвестны. Если древние киевские князья и охотились с борзыми, (неопровержимых доказательств чему до сих пор не найдено), то это могли быть только заимствованные у других народов собаки. Понятно, что говорить в таком случае об «исконности» русских борзых, значит, выдавать желаемое за действительное. Сомнительно, однако, что киевские князья охотились с борзыми, поскольку само слово «борзая» («быстрая»), применительно к охотничьей собаке, впервые, насколько мне известно, было зафиксировано в письменных источниках лишь в XVI веке. То есть, уже после того, как русские имели возможность познакомиться с борзыми «в настоящем смысле слова». Надо полагать, что своих «исконных» охотничьих собак русские не считали «борзыми» («быстрыми»). 

Попытка В.Б. доказать, что «псовая охота существовала /на Руси/ уже во времена Владимира Мономаха, а то и ранее», во-первых, ничего не проясняет в вопросе «об истоках» этой охоты – заявленной автором цели статьи. А во-вторых, в который уже раз, демонстрирует насущную необходимость «исправления имён» и в этом вопросе. В самом деле – что есть псовая охота? Можно ли всякую зверовую охоту с собаками называть псовой? Ответ на второй вопрос очевиден: конечно же, нет. Для псовой охоты необходима, как минимум, борзая собака – в степных, полупустынных и пустынных местностях. В лесостепной и лесной местности, кроме борзых, необходимы ещё и гончие, способные разыскать в острове зверя, и выгнать его на чистое место. В таких природных условиях охота – псовая охота – становится очень сложным делом, поэтому, чисто умозрительно, представляется крайне маловероятной её существование в Древней Руси. Как, впрочем, и попытки В.Б. доказать обратное, не выглядят убедительными. Кстати, вызывает удивление то, что в своих доказательствах автор опирается, в том числе, и на выдвинутые им же самим предположения! Мне уже приходилось как-то обращать внимание на такой «метод» доказательств. Отмечу здесь ещё раз недопустимость использования «предположений» для «доказательства» чего бы то ни было, поскольку сами предположения требуют доказательств. 

Осмотрим теперь, какие же доказательства, помимо собственных предположений, привёл В.Б. для обоснования своего утверждения, что «псовая охота существовала уже во времена Владимира Мономаха, а то и ранее». Автор ссылается на «французские хроники XI века», но не подкрепляет свои слова соответствующей цитатой из этого источника, ограничившись лишь эмоциональным восклицанием: «Ведь не в качестве же собак-компаньонов дарил борзых (? – В.С.) Генриху I Ярослав Мудрый»! Простите, а где доказательства, что Ярослав Мудрый дарил Генриху I именно борзых? Таких доказательств автор не привёл. А раз так, то непонятно, на каком основании В.Б. так уверенно говорит здесь о борзых? Попутно замечу, что если цитата из «французских хроник XI века» не приведена, то статья зачем-то проиллюстрирована цитатой из русской периодики … XIX века. Говорю «проиллюстрирована», поскольку выдержка из статьи А.С.Хомякова (1845) оформлена в виде вставки, а в тексте В.Б. нигде не упоминается. Но, в таком случае, это может свидетельствовать о вопиющем непрофессионализме одного из редакторов возглавляемой Павлом Гусевым редакции.

Впрочем, о «профессионализме» одного из редакторов, – Алексея Оболенского, – мне уже не раз приходилось писать. До его прихода в редакцию Павла Гусева, несколько моих критических статей, хотя, иногда, и с чудовищными задержками по времени, доходившими порой до полутора лет, и со столь же чудовищными сокращениями, но всё же выходили и в «РОГ», и в «ОиР». Так вот, автор (или редактор), иллюстрируя «Преданья…» цитатой из статьи А.С.Хомякова (XIX в.), во-первых, не замечают того, что цитата эта совершенно неуместна в статье, в которой, по словам уже самого В.Б., он рассказывает читателям «об истоках российских борзых и начале псовых охот». Напомню, что в приведённой в статье В.Б. цитате, говорится о густопсовой борзой – одном из отродий русских борзых. При этом А.С.Хомяков не утверждает, что именно густопсовая и «стояла» у «истоков российских борзых». Более того, он выражал в своей статье надежду, на то, что читатели «не отвергнут» этой его «исторической догадки». (А.С. Хомяков: Спорт. // «Москвитянин», 1845 г. №2, с. 33). А «догадка», мягко говоря, ещё далеко не доказательство. Во-вторых, в словах А.С.Хомякова содержится и фактическая ошибка, которую также не заметил автор (или редактор). А.С.Хомяков говорит о том, что «граница римского или германо-романского мира определяется борзыми с острыми, назад откинутыми ушами, а мир исламизма вислоухими». Но это не совсем так. Ирландский вольфхаунд и шотландский дирхаунд принадлежат к «германо-романскому миру», однако их уши вовсе не затянуты назад. Типологически, уши вольфхаунда и дирхаунда ничем не отличаются от ушей, скажем, слюгги, принадлежащей к «миру исламизма». 

Далее. Ссылка В.Б. на «Записки о московитских делах» Сигизмунда Герберштейна (XVI в.), может свидетельствовать лишь о том, что в XVI веке (уже XVI) русские охотились с борзыми, но никак не о том, что русские (даже в XVI веке!) охотились с русскими борзыми. В «Записках» Герберштейна об этом говорится совершенно определённо. Описывая охоту Василия III, он замечает, что охотники «впереди держат быстрых собак, зовущихся у них (московитов. – В.С.) ‘курцы’(“kurtzen”)». А в своей «Автобиографии» поясняет, что «у нас их (“kurtzi” – В.С.) называют турецкими собаками»! 

Точно также нельзя признать убедительным доказательством не то, что существования охоты с русскими борзыми в Древней Руси XI – XII вв., но и вообще существование охоты с борзыми в этот период, ссылку на русский перевод византийского эпоса «Дигенис Акрит». Тем более, что из трёх сохранившихся списков этого перевода в статье приведён только один, причём, как не трудно догадаться, именно тот, который в наибольшей степени отвечает стремлению автора доказать существование псовой охоты на Руси «во времена Владимира Мономаха, а то и ранее». Напомню, что в процитированном В.Б. фрагменте перевода «Дигенис Акрит» говорится: «Отец же его (Дигениса. – В.С.) повеле зайцы изъ острова выгонять и нача ихъ ловить со псами». Список, цитату из которого привёл в своей статье В.Б., (т.н. Погодинский), датируется специалистами по древнерусской литературе серединой XVIII века. (История русской литературы X — XVII вв. //Под ред. Д.С.Лихачева. М. 1979). Но есть и ещё один список – т.н. Тихонравовский, более ранний, который теми же специалистами датируется рубежом XVII – XVIII веков. Вот как выглядит в нём интересующий нас фрагмент: «и вышедше из града на ловы, отецъ его ловитъ зайцы и лисицы, и стры (дядья со стороны отца. В.С.) его ловят». (Библиотека литературы Древней Руси. Под ред. Д. С. Лихачева и др. – СПб. 1999). 

Третий список, т.н. Титовский, мне, к сожалению, разыскать не удалось. Однако, в «Хрестоматии по древней русской литературе», (М., 1955), сказано, что его текст близок к Погодинскому. О Погодинском же списке в той же хрестоматии сказано, что это позднейшая обрусевшая версия, тогда как о Тихонравовском – как о, вероятно, тождественном по редакции списку XVI века, который не сохранился. 

Сравнение двух приведённых выше фрагментов русского перевода «Дигенис Акрит» показывает, что они значительно отличаются один от другого. В одном – позднейшем, Погодинском – чуть ли не детальное описание эпизода островной охоты с борзыми, тогда как в другом – Тихонравовском, восходящем, как полагают, к списку XVI века – лишь беглое упоминание о ловле зайцев и лисиц. 

Как видим, в Тихонравовском списке ни слова не говорится о псах и, что, на мой взгляд, не менее важно, – об острове. Я не специалист в области русской палеографии, поэтому могу ошибаться. Но мне представляется, что слово «остров», применительно к описанию небольшого отъёмного леса, ещё не было «в ходу» в XII –XIII вв., когда, предположительно, и был сделан перевод «Дигенис Акрит». Некоторым подтверждением моего мнения может служить текст тех же «Записок» Герберштейна. В них, при описании охоты на зайцев, говорится: «Из других лесков их (зайцев. – В.С.) сгоняют в один или два, которые огораживают сетями». Мы видим, таким образом, что даже в XVI веке всё ещё использовалось слово «лесок», а не слово «остров». (Напомню, что текст перевода «Дигенис Акрит» предположительно датируется XII – XIII вв.) Слово «остров», в указанном выше смысле, мне удалось обнаружить в «Регуле, принадлежащем да псовой охоты» (XVII в.) фон Лессинга. Но это уже XVII век, а не времена Владимира Мономаха. Поэтому, на мой взгляд, (подчёркиваю: только на мой взгляд!) нельзя с полной уверенностью говорить о том, что вставка в Погодинском списке была сделана ещё его первым переводчиком в XII XIII веке. Тем более, если учесть, что даже древнейший, не сохранившийся список этого перевода (XVI в.) и его оригинал (XII – XIII вв.) разделяют, по меньшей мере, 300 лет. А от списка XVIII века (Погодинского, которым и аргументирует свою точку зрения В.Б.), – 500 лет! Очевидно, к тому же, что дошедшие до нас списки, были сделаны не с оригинала перевода, а, в свою очередь, с его позднейших редакций. Поэтому полагаться на них в таком важном для любителей охоты с борзой вопросе, как откуда есть пошла борзая русская – значит допускать серьёзную ошибку. Дошедший до нас текст «Девгениева деяния» не может служить неопровержимым доказательством существования охоты с русской борзой в XII – XIII вв. А ведь именно в доказательстве этого и состояла цель статьи В.Б. 

Теперь – о «лютом звере»
Оба списка и в этом отношении отличаются один от другого. Если в одном из них (Погодинском) во всех случаях говорится только о «лютом звере», то в другом (Тихонравовском) словосочетание «лютый зверь» встречается только один раз. В прочих же случаях, там, где в Погодинском списке,(XVIII в.) говорится «лютый зверь», в Тихонравовском, вероятно, тождественном списку XVI в. – «лютый лев» или «зверь зело лют». Иными словами «лютый» оказывается здесь простым определением характера дикого зверя, а не названием какого-либо конкретного животного. Тот же факт, что словосочетание «лютый зверь», встречается только в этих двух текстах, объясняется, на мой взгляд, не тем, что они составлены примерно в одно и то же время, а тем, что, по-видимому, русские князья редко охотились на тигра. 

И, наконец, об одной цитате из грамоты новгородцев князю Ярославу, смысл которой, по мнению В.Б., «становится более определённым». И смысл этот, судя по вставке к статье, состоит в том, что «заячьи ловцы» – это и есть древние домонгольские (ведь 1220 год!) русские борзые. Замечу здесь, прежде всего, что названная грамота датируется не 1220, как в статье В.Б., а 1270 годом. Странно, однако, что наш «борзятник и историк», а теперь ещё и редактор, не заметил этой ошибки. Впрочем, к таким «пустякам» в охотничьих изданиях Павла Гусева я уже привык. Важнее другое. Непонятно, на основании каких умозаключений В.Б. пришёл к такому пониманию жалобы новгородцев, если сам же не уверен в правоте своих выводов! «Если признать всё изложенное исторически верным, – заявляет В.Б., – то это ещё один повод считать несостоятельным утверждение Л.П.Сабанеева, что до монголо-татарского нашествия (1237 г.) ни борзых, ни псовой охоты на Руси не существовало». Но ведь для того, что читатель мог «признать всё изложенное исторически верным», автор должен привести исчерпывающие доказательства «всего изложенного». На мой взгляд, таких доказательств В.Б. не привёл. В том числе и в отношении жалобы новгородцев (1270 г.) князю Ярославу. Дело в том, что если бы В.Б. привёл несколько расширенный вариант этой жалобы, то, возможно, её смысл и не стал бы для него «более определённым». В расширенном варианте цитата из грамоты 1270 года выглядит так: : «Отъял еси у нас Волхов гоголиными ловцы и иныя воды утечьими ловцы, а псов держишь много и отнял еси у нас поле заечьими ловцы… (курсив везде мой. – В.С.)». Я уже касался этого вопроса в своей статье «Галопом по Европам, или Откуда есть пошла борзая русская», но приходится возвращаться к нему вновь. 

Итак, мы видим, что, помимо «заячьих ловцов», существовали ещё и «гоголиные ловцы» и «утечьи ловцы». Если, как полагает В.Б., «заячьи ловцы» – это русские борзые, то кто же такие тогда «гоголиные» и «утечьи» ловцы? Признаюсь, что однозначного ответа, в отличие от В.Б., у меня нет. Сначала я думал, что словом «ловцы» обозначались сети (тенёта), которыми ловят, соответственно, гоголей, уток и зайцев. (Хотя, гоголь, по-моему, тоже утка, но, в данном случае, не в этом суть). Т.е. «заячьи ловцы» – это тенёта, которыми ловят зайцев, которых, в свою очередь, выгоняют из леса упомянутые в грамоте «псы». Соответственно, «гоголиные ловцы» – это сети, которыми ловят гоголей, а «утечьи ловцы» – это сети, которыми ловят уток. На эту мысль меня навела следующее летописное свидетельство: «В лето 6596 (1088 г.) Всеволоду (Княжил в 1078 – 1093 гг. В.С.) ловы деющу звериныя за Вышегородом, заметавшим тенёта и кличаном кликнувшим, спаде превелик змей с небес, и ужасошася вси людье». Н.И.Кутепов, из книги которого «Великокняжеская охота» я и привёл эту цитату, добавляет: «отсюда видно, что в XI в. В великокняжеской охоте практиковался способ ловли тенётами при посредстве облавщиков («кличан»): так охотились не на одних только зайцев, но и на других зверей». Получается, таким образом, что в XI веке на зайцев охотились с помощью тенёт и облавщиков. Не исключено, что этот способ охоты практиковался и в XIII веке, только роль «облавщиков» играли уже собаки. 

Однако, в той же книге Н.И.Кутепова я нашёл совершенно определённое указание на то, что же означало в данном случае слово «ловцы». Н.И.Кутепов пишет: «В ярлыке хана Узбека митрополиту Петру сказано: “да не вступаются никто же ни в чём же, в церковные и митрополича, ни в волости их, и в сёла их, ни во всякие ловли их <…> а что будет церковные люди, ремесленницы кои <…> или иные мастеры каковы ни будут или ловцы какова лова ни буду или или сокольницы а в то наши никто не вступается и наше дело их да не емлют: и пардусницы наши, и ловцы наши, и сокольницы и побержницы наши да не вступаются в них <…> и не отнимают ничего же”». Получается, что «ловцы» – это просто охотники за тем или иным видом дичи! Таким образом, «гоголиные/утечьи/заячьи ловцы» – это охотники, соответственно, за гоголями, утками и зайцами. 

То, что этот вывод верен, подтверждает приведённое в книге того же Н.И.Кутепова летописное свидетельство: «В лето 6795 (1287 г.) Володимир приеха их Раво в Любомль <…> разсылая слуги свое на ловы. Бяшеть бо и сам ловец добр, хоробр, никоим же ко вепреви и ни к медведеве не ждаше слуг своих». Другими словами, в XIII веке, когда, кстати, и была составлена жалоба новгородцев, словом «ловец» обозначался охотник. И упоминаемые в грамоте «заячьи ловцы» – это охотники на зайцев. Соответственно, «гоголиные ловцы» – это охотники на гоголей, а «утечьи ловцы» – на уток. Поэтому вопрос о том, каких именно «псов» держал Ярослав в 1270 году, остаётся, на мой взгляд, по-прежнему, открытым. Можно только предположить, чего я не очень люблю делать, да «с кем поведёшься – от того и наберёшься», что в грамоте новгородцев речь идёт об облавной охоте на зайцев, которых ловили тенётами после того, как «псы» выгонят их (зайцев) из леса. В таком случае, очевидно, «псы» могли быть простыми ищейками или гончими, но никак не борзыми. Ссылка же В.Б. на то, что «крупный российский филолог академик Б.А.Ларин (1893 – 1964) в лекциях по истории русского языка X – XIII вв. отмечал, что встречающееся в сочинениях Мономаха слово “уганивал” означает не что иное, как травлю борзыми», представляется мне неубедительной. Даже, несмотря на то, что, по мнению В.Б., «не доверять выдающемуся языковеду нет никаких оснований», у меня на этот счёт иное мнение. Дело в том, что среди филологов очень редко (если вообще) встречаются любители охоты, и охоты с борзой в особенности. Поэтому их толкования специальных охотничьих терминов могут оказаться ошибочными, и у нас, напротив, могут быть все «основания» не доверять им. Для иллюстрации сошлюсь на свой собственный, хотя и небольшой, опыт перевода древнекитайских охотничьих текстов. В тех редких случаях, когда переводимый мною текст уже бывал переведён другим, профессиональным, переводчиком, я с удивлением обнаруживал в таком переводе явные ошибки. Например, А.А.Штукин, первый и до сих пор единственный переводчик китайской классической «Книги песен» («Шицзин», XI – V вв. до н.э.), переводя одно из стихотворений, написал: 

«Лёгкая едет повозка, звенят в бубенцах удила –
Гончих собак и легавых для травли она повезла!»
(«Из песен царства Цинь»)

Когда я сверил этот перевод с китайским оригиналом, то оказалось, что речь в стихотворении идёт вовсе не о «гончих» и «легавых» собаках, а о собаках «короткомордых» и «длинномордых». И гончие, и легавые – собаки, в общем-то, короткомордые. Но профессиональный переводчик одних «окрестил» гончими, а других – легавыми. А куда же тогда подевались собаки «длинномордые»? К тому же, из контекста стихотворения явствует, что описанная в нём охота проводилась зимой, причём на … волка, что как-то не вяжется с участием в ней «легавых». Я уже не говорю о том, что профессиональный переводчик не обратил внимания на то, что ни «гончих», ни, тем более, «легавых» не применяют «для травли». 

И этот пример не единичен. Более того, можно сказать, сплошь и рядом, профессиональные переводчики оставляют без перевода непонятные для них охотничьи слова и выражения. А охотников подобные искажения или пропуски текста могут вводить в заблуждение. Представим себе теперь, что перевод А.А.Штукина прочёл некий русский любитель охоты с легавой. Если бы он последовал при этом логике В.Б., то мог бы заявить: «”у нас нет никаких оснований не доверять” такому крупному специалисту в области древнекитайского языка, как А.А.Штукин. Видите, в его переводе упоминаются легавые собаки. Значит, они действительно существовали в Древнем Китае, по крайней мере, в середине I тысячелетия до н.э.!». («Шицзин», согласно китайской традиции, был отредактирован Конфуцием в VI – V вв. до н.э.). Отсюда видно, что «доверять выдающемуся языковеду», когда речь идёт об охоте, довольно опрометчиво.

Целью статьи Валерия Беделя, сформулированная им самим, состояла в том, чтобы «попытаться представить себе, что является истоками российских борзых, когда они появились на Руси, когда возникли псовые охоты». Приходится признать, однако, что попытка эта оказалась безуспешной – ни одна из заявленных целей не была достигнута. В самом деле, ведь твёрдых доказательств того, что всё изложенное в статье «Преданья старины глубокой» «исторически верно», В.Б. приведено не было. Нет в статье В.Б. соответствующих цитат из «французских хроник XI в.». Грамота новгородцев 1270 года «превратилась» в статье В.Б. в грамоту «1220 г.» (Неужели для того, чтобы подчеркнуть её домонгольский характер?) «Заячьи ловцы», которые в статье, без достаточных на то оснований, называются «русскими борзыми», на самом деле, оказываются охотниками на зайцев. Датировка вставки в русский перевод византийского эпоса «Дигенис Акрит» вызывает большие сомнения. Неубедительна, также, ссылка на «крупного российского филолога». Всё это, на мой взгляд, не позволяет признать изложенные в статье Валерия Беделя «доказательства» «ещё одним поводом считать несостоятельной точку зрения Л.П.Сабанеева». Напротив, «несостоятельными» оказались, как раз, доводы самого Валерия Беделя. Я так считаю.

Владимир САМОШИН


««« Все статьи об Охоте и Рыбалке

Оставить комментарий Google Facebook Вконтакте Mail.ru Twitter Livejournal
Для того чтобы оставить комментарий войдите через социальный сервис.


Оружие для охоты, ножи, луки, арбалеты:

Фотогалереи и Фоторепортажи

Статьи об Охоте | Осенняя охота 2021 | Охота Тверской обл. | Энциклопедия | Красная книга рыболова | Реклама на сайте

2008-2021 © NEXPLORER.RU | andrey@shalygin.ru