03.11.2010 | Гусиные истории

Итак, третьи астрономические сутки мы, прилично одичавшие, а если интеллигентнее – слившиеся с природой, сидим в избе, «срубленной» из снежных «кирпичей», время от времени вступая в схватку с перелетными гусиками, одиночно или стайками вторгающимися в наше воздушное пространство.

Итак, третьи астрономические сутки мы, прилично одичавшие, а если интеллигентнее – слившиеся с природой, сидим в избе, «срубленной» из снежных «кирпичей», время от времени вступая в схватку с перелетными гусиками, одиночно или стайками вторгающимися в наше воздушное пространство.
Почему астрономические – спросите вы? А потому, что дело происходит в нескольких сотнях километров к северу от Норильска, в конце мая, когда естественный день от ночи отличить нельзя из-за постоянно не заходящего солнца. Именно сюда тянут нас неведомые силы вслед за пролетевшими над родными просторами гусиными стайками. Этот вечный охотничий зуд заставляет забыть все дела и срочно бросаться на сбор амуниции и припасов, чтобы безнадежно не отстать от призывно кричащих гусиных стай, влекомых природой на север, к местам гнездовий.
И вот мы с Николаем уже в Норильске, где нас, навьюченных невиданной пока в этих краях зеленью лука, укропа, петрушки, первой клубникой, диковинной здесь для этой поры, встречают друзья Леонид и Борис. Встречают на аэродроме, окруженном сугробами многометровой высоты, чтобы, едва обнявшись, пересев в попутный вертолет, лететь вслед за теми, кто несколько дней ранее, пролетев над нашими домами, своим криком обозначил: пора! 2–3 часа в доверху загруженном вертолете – и мы в тундре у охотничьей избы, принадлежащей Борису. Собственно, избу еще нужно найти под снегом, а затем откопать, изрядно потрудившись. С какой-то безудержной радостью нас встречает пес, по виду – кавказская овчарка, но весь обросший длинной, до 30 см, шерстью, видимо, усовершенствованной природой, чтобы живое существо смогло продержаться лютую полярную зиму.
Из рассказа Бориса мы поняли, что это один из двух псов, оставленных здесь для охраны, а для самостоятельного проживания и пропитания вокруг избы были разбросаны
5–6 оленьих туш, заготовленных заранее. К сожалению, нас встретил только один пес, а второй, по утверждению Бориса, был все же съеден полярными волками. Зато встретивший нас настолько был рад появлению людей, что поведение его достойно отдельного рассказа.
В домике, как в сказочной пещере, где сталактиты давно встретились со сталагмитами, от пола до потолка стояли прозрачные ледяные сосульки. Жалея такую красоту, все же пришлось ее демонтировать, и вскоре в избенке уже грела кирпичная печка-плита, на которой в большом бачке булькало варево из оленины и дикого гуся. В дальнейшем оно-то и стало основой нашего с Николаем пропитания. Ясно, что местные Леонид и Борис налегали на привезенную нами зелень. Кому чего не хватает! За «рюмкой чая» незаметно наступило время, когда следовало отдохнуть перед выходом в тундру на гусиную охоту. Был ли это день или ночь, сказать трудно, но последовала команда собираться в путь, и через час мы, сопровождаемые Борисом, двинулись в бескрайнюю тундру к месту пролета гусей. В трех-четырех километрах от избы, нарезав «кирпичей» из снега, мы соорудили избу без крыши, в которой предстояло провести несколько суток с тем запасом, что взяли с собой. Стенки снежной избы и снежные полати устелили предусмотрительно прихваченными кусками упаковочного пенопласта, разложили припасы, оружие, расставили невдалеке на снегу чучела птиц и, окропив жилище рюмочкой согревающего напитка, принялись поджидать гусиков. Вертолет, забросивший нас в тундру, прилетит не ранее чем через неделю. Время есть!
Оказалось, наш снежный домик мы построили на русле еще не освободившейся от снега и льда тундровой реки. Хотя кое-где уже обозначилась наледь от подтаявшего на солнце снега. О реке напоминал и стоявший на обрыве крест, сооруженный из двух бревен. Соорудил его Борис когда-то, найдя на берегу реки останки человека, очевидно, принесенные рекой, и предав их земле. Откуда и кто этот человек – кого спросить? – на сотни верст ни души.
Надо сказать, охота удалась! Уже в первые часы, подманивая пролетавшие мимо стайки гусей звуками, извлекаемыми из детской свирельки, мы добыли более десятка матерых перелетных птиц. Птицы охотно подворачивали к нашей «деревянной» стае на снегу, откликаясь на любовно извлекаемые из детской игрушки звуки.
Так, без особого разнообразия, шла неспешная охота, прерываемая чаепитием из термосов да сугревом из фляжки, чтобы вовсе не вымерзнуть, хотя одеты мы были по погоде и особо не мерзли. Добытым гусям особые условия хранения не требовались –кругом холодильник. Слегка раздражало незакатное солнце, которое, опускаясь к горизонту, очевидно, отдавая дань смене дня и ночи, придавало освещению какой-то фиолетовый оттенок, особо раздражавший глаза. Поэтому вся охота проходила с обязательным использованием солнцезащитных очков, что позволяло исключить ожог глаз, довольно часто случавшийся в этих местах с охотниками, легкомысленно пренебрегавшими такой предосторожностью. Так, в перестрелке и охотничьих байках, прошло не менее двух суток. Мы, городские жители, без теплых постелей, душа и прочих удобств прилично устали. Птицы прилетали то чаще, то реже, так слегка поутих интерес к охоте. Добычи было много, но мы все же ездим не за ней, а за эмоциями от, пусть кратковременной, возможности слиться с природой, ощутив себя песчинкой на земной коре. На смену желанию стрелять явилось желание снимать все моменты нашей охоты на видео, что и стало нашим основным занятием.
Между тем гуси продолжали, хоть и реже, подлетать к нашему скрадку, а мы продолжали отстреливаться от налетавших, но теперь кто-либо из нас обязательно вел съемку. Забегая вперед, хочу сказать, что все рассказанное мной имеет видеоподтверждение. В очередную минуту затишья мы, как обычно, травили охотничьи байки, как вдруг прямо на наш лагерь налетела стайка гусей из семи-восьми особей. Налетела низко и совершенно беззвучно. Я все же успел сделать выстрел, и один из гусей, завертевшись «вертолетом» (так бывает, когда у птицы ранено крыло), упал прямо в 7–8 метрах от нашей снежной избы. Наверно, ничто бы не вызвало нашего удивления, если бы упавший гусь вдруг не встал на лапы, вытянув вверх шею и замерев в такой позе, как каменное изваяние. Пересилив желание сделать повторный выстрел и видя, что гусь не делает никаких попыток смыться, а стоит совершенно гордо и неподвижно, мы стали снимать происходящее на видео. Я попросил Бориса как-нибудь спровоцировать птицу на движение, чтобы на съемке она не казалась чучелом. В ответ Борис на четвереньках выполз из избы и подполз к стоящему неподвижно гусю. Положив ружье на снег, он, лежа, расцеловал гуся в клюв, а затем зубами взял его за кончик клюва и потянул на себя. Такая фамильярность не понравилась гусю, и он, захлопав крыльями, стал сопротивляться усилиям Бориса. Разжав зубы, тот отпустил гуся, и он вновь встал, как изваяние, высоко подняв голову и глядя на одичавшего человека. Новая попытка Бориса, зубами потянувшего на себя гуся, вызвала у последнего несогласие, и он отчаянно захлопал крыльями, сопротивляясь насилию, а освободившись, вновь застыл неподвижно.
Так продолжалось несколько раз, и всякий раз, освободившись, гусь гордо застывал в неподвижной позе.
С неба крупными редкими хлопьями падали снежинки, не мешавшие, впрочем, яркому солнцу освещать поле схватки дикого человека с гордой птицей. Слабо веря в победу, Борис решил наградить гуся солнцезащитными очками, нахлобучив их прямо на клюв последнего. Видя такой ход событий, я вдруг крикнул: «Борис, ты довыпендриваешься, и гусь улетит!» В ту же минуту доведенный до отчаянья наглостью человека, решившего заслонить солнце вольной птице, гусь резко попятился от Бориса и вдруг взлетел прямо с надетыми на нос очками. Увлеченный съемкой, я не заметил, как Николай, наблюдавший за происходящим, схватил ружье и выстрелил вслед улетавшему в очках гусю. Метрах в 50–60 гусь упал – дробь летела быстрее. Долго мы вместе ругали Николая, который не совладал со своим охотничьим инстинктом и не успел понять, что стреляет по единственному в мире гусю, многократно расцелованному охотником да еще улетевшему с подарками от него в виде солнцезащитных очков. Иногда я просматриваю эту видеозапись, вижу крест на обрыве и думаю: «Прости нас, Господи, не ведаем, что творим!»

Норильск, 1991 г.

Литературный конкурс журнала "Охотничий двор"
Автор: Ключенок Василий,
г. Тамбов

Оставить комментарий