Одним из древнейших изображений травли уток ястребом является византийская мозаика из города Аргоса. Охоту на уток, прежде всего с тетеревятником, можно наблюдать на свитке в японском старинном трактате «Зеркало соколиной охоты». Утка как объект травли большими ястребами присутствует на индийских, иранских, афганских миниатюрах. Марко Поло в «Книге о разнообразии мира» указывает на наличие охоты на уток у монголов: «...берет еще с собой (великий хан Хубилай. – В.Ф.) ястребов ловить водяную птицу». В классическом труде по соколиной охоте Фридриха II Гогенштауфена описана охота на уток с соколом.
У нас в России мокрая дичь являлась практически основным объектом травли ястребами и напусков соколов как в великокняжеской, затем царской, так и в императорской и в птичьих охотах частных лиц. Множество озер и рек, наличие заболоченных мест способствовали процветанию такой дичи, причем в большом количестве, вплоть до реформы Александра II (1861 г.), когда повсеместное массовое использование огнестрельного оружия населением привело к значительному снижению дичи вообще и уток в частности. В период наивысшего расцвета соколиной охоты, приходящегося, как считают исследователи, на время правления царя Алексея Михайловича, несмотря на существование высоких напусков на цаплю, журавля, коршуна, сарыча и других, утка по-прежнему играет ключевую роль в птичьей охоте Тишайшего. Уток не только ели, их пухом набивали подушки. При Алексее Михайловиче водоплавающую дичь травили как ястребами, так и напускали на них соколов. В одном из писем к стольнику и одному из доверенных лиц в деле птичьей охоты Афанасию Матюшкину молодой царь жалуется: «...уток бесчисленная много по лужам (скопления вешних вод после схода снега либо разлива рек на открытых местах. – В.Ф.), а ездить по полям топко, а изымать нечем, ястребы не поспели (не готовы к охоте. – В.Ф.)» (Покровское. 1646. 3 апреля). Из Ростокина 23 мая 1650 г. Алексей Михайлович просит прислать помимо гусей «десять утак и селезней живых, у которых утеков нет». Живые птицы, как известно, были потребны для притравки ястребов и справы соколов, то есть для подготовки ловчих птиц к охоте на них. В другом письме от 11 июня 1650 г. уже из Калязина царь снова говорит о том, что «соколу лететь можно и есть где, и уток много, поля нарочитые». Травля уток ястребом для Алексея Михайловича была столь занимательна, увлекательна и добычлива, что в предисловии к «Уряднику сокольничья пути», написанному, как считают исследователи, если и не самим царем, то при его непосредственном участии, он не преминул сказать об этих ловчих птицах. «По сих доброутешна и приветлива правленых ястребов (самок. – В.Ф.) и челигов ястребьих (самцов. – В.Ф.) ловля; к водам рыщение, ко птицам же доступанье (здесь витиеватый слог, говорящий о так называемой охоте на водах, связанной с напусками над водой, с травлей водяной птицы и означающий примерно охоту с ястребами, подлетающими к воде, шныряющими у воды и ловящими птицу. – В.Ф.)».
Ястреб настолько надежный ловец в умелых руках сокольника, что на Востоке существовала даже поговорка, рассеивающая любые сомнения по поводу выбора пернатого охотника: «Если хочешь охотиться для души – бери сокола, если для желудка – тебе нужен ястреб». В период расцвета частных охот в России основное место в них занимали ястреба, большие и малые. Не зря больших ястребов средней полосы называли утятниками, потому что ими, прежде всего, травили уток. И даже когда Санкт-Петербург стал столицей российского государства, Москва по-прежнему оставалась центром по приручению и обучению ловчих птиц. При Елизавете Петровне и в особенности Екатерине II нередко выписывали птичью охоту в Санкт-Петербург на разного рода увеселения. При этом для обеспечения кормом ловчих птиц в дороге помимо того, что брали с собой живых голубей в клетках, Обер-Егермейстерская Канцелярия обязывала в числе сокольников иметь помытчика с тайником, а для поддержания в ловчих птицах охотничьей готовности рекомендовала использовать ястреба для живоотлова диких птиц. Так, в мае 1772 г. при поездке в город Яссы вышеозначенная канцелярия приказывала, по возможности, купить хорошего «добычливого» ястреба, понимая, насколько эта ловчая птица надежна в ловле разной дичи. В 1775 г. по случаю заключения мира с Турцией было решено отпраздновать это событие проведением большой соколиной охоты, в частности на уток. С этой целью были окошены травы по берегам прилегающих к предназначенным для охоты озер, выложена прикормка для привлечения диких уток, а также во избежание случайностей, «дабы во время выездов с соколами не было никакого помешательства», были приобретены покупкою живые дикие утки «для пущания соколам». Кроме того, для охоты была оборудована большая лодка, замаскированная ельником, и выделены деньги на приобретение надежного «ястреба ловца», который, вероятно, и был необходим для травли уток с этой лодки. Стало быть, и здесь, на озерах, в охоте на уток нельзя было обойтись без хорошего ястреба.
Тем не менее для души больше ценился сокол, в особенности если речь шла не о добыче мяса, а о получении эмоционального заряда. В охоте на уток соколов, судя по всему, ставили вверх, то есть, предварительно «откинув» (пустив с руки), давали возможность соколу подняться и лишь затем взгоняли уток с воды. Завидев своего естественного врага в воздухе и понимая, чем может закончиться их попытка уйти от опасности лётом, утки зачастую оставались на воде, используя возможность укрыться в камышах либо вообще нырнуть в воду. Чтобы заставить уток встать с воды, в соколиной охоте использовались специальные барабаны. В России они назывались тулумбасы. Шумом от глухого боя этих барабанов пугали мокрую дичь, побуждая ее покинуть водоем. Это называлось «гнать уток». На старинных летописных миниатюрах, при всей их стилизованности, тем не менее можно заметить ряд деталей, таких как, например, конское убранство, присутствие бороды на лицах мужских персонажей или ее отсутствие (так называемое «босое лицо»), собачьи ошейники и своры и, в частности, барабан в сценах охоты, причем только в тех случаях, когда присутствует ловчая птица на руке всадника. Во всех остальных изображениях с показом собак без птиц – барабан отсутствует. Таким образом, тулумбас являлся неотъемлемой принадлежностью русских, именно соколиных, охот прошлого, главным образом утиных.
До наших дней дошла грамота основателя династии Романовых, царя Михаила Федоровича, послам и сокольникам, отправлявшимся с дарами, в числе которых были ловчие птицы, к персидскому шаху Аббасу в 1662 г. В этой грамоте был подробно описан весь церемониал поднесения этих даров, а также «роспись» государевым сокольникам, «как тешить шах Аббасово величество». Все это, вероятно, делалось с целью демонстрации возможностей привезенных ловчих птиц и умения самих сокольников. Сам же документ, как считают многие исследователи, описывает церемониал и правила проведения больших соколиных охот на водах, которых в те времена придерживались и в самой России при осуществлении такого рода охот. Для современных сокольников интересны, прежде всего, практические аспекты из этой «росписи». Перед тем как проводить охоту, «на перед выехать кречетником на те воды... осмотреть стройны и пригодны ли» и уже далее «... с соколами велети стать по чину, как ведется против ветра». По приходе шаха на место, «где пристойно у воды стоять», следует доложить, «откидывать ли соколов». «Как укажет (шах. – В.Ф.) и тогда Парфенью с товарыщи сесть на лошади и велеть откидывать соколов». Как только сокол займет свой верх, следует известить, что «сокол стал в лету и ждет убою». Шах должен указать, «гнать» уток или нет. «И как даст Бог сокол убьет утя и о том доложить, живой ли? Отымать или сокола потешить дать загрысть». «И как сокол убьет утя... доложить, изволит ли еще откидывать соколов на той же воде, будут утки или на иные воды изволит итить тешитца». Таким образом, мы имеем классический пример охоты на уток с ожидающими или стоящими на кругах в воздухе соколами. Чего, судя по всему, не практиковали в Персии, да и во всей Средней Азии. Этот церемониал отражал, как было сказано раньше, большие соколиные охоты. Однако были и другие охоты с ловчими птицами, проводившиеся с меньшей помпезностью и меньшими условностями.
В одном из писем царя Алексея Михайловича очень красочно описана именно такая охота на уток. «...так я поехал к Сущеву да наехал прыск, водою налило межь Сущева и Напруднова, так отпустили сокола Мадина и он хорошо полетел да не слез (не пошел вниз, не заинтересовался утками. – В.Ф.), а утки многие свиязи и шилохвости и чирята, а в длину вода та шесть сажень (примерно 12 м) и поперег две сажени (примерно 4 м), да тем хорошо, что некуда утечь (улететь. – В.Ф.), нет иных водиц близко; так Модину тому соколу дали вабило (сманили на вабило. – В.Ф.) да отпустили сокола Семена Ширяева дикомыт (самка сапсана, пойманная взрослой. – В.Ф.): так безмерно коково хорошо летел, так погнал, да осадил (заставил приводниться, посадил. – В.Ф.) в одном конце два гнезда (две пары. – В.Ф.) шилохвостей, да полтретья гнезда чирят, так в другореть (в другой раз. – В.Ф.) погнал (после подъема уток. – В.Ф.), так понеслось одно утя шилохвость, и милостью Божиею и твоими молитвами и счастием как ее мякнет (сокол ударит. – В.Ф.) по шее, так она десятью перекинулась (пошла кувырком. – В.Ф.) да ушла пеша в воду опять: так хотели по ней стрелять, почаяли (подумали. – В.Ф.) што худо заразил (сразил, ударил. – В.Ф.), а он ее так заразил што кишки вон; она поплавала немношко да побежала на берег, а соколот (сокол-то. – В.Ф.) и сел на ней» (Покровское, 11 апреля, 1657 г.). Наши предки умели достойно проводить свой досуг, и эти сохранившиеся описания охот дают повод для гордости за свой народ.
Несмотря на то, что условия охот, количество дичи заметно изменились в наше время, к сожалению, не в лучшую сторону, современные сокольники при проведении соколиной охоты на мокрую дичь, прежде всего, с соколами стараются придерживаться наших старорусских традиций. И если при охоте на уток с ястребом нынешние сокольники изобретают всевозможные способы, чтобы овладеть этой дичью в силу охотничьих возможностей своих пернатых охотников, характера местности, значительного уменьшения уток, то при охоте с соколами речь уже идет о классическом варианте, то есть осуществлении охоты с соколами, поставленными вверх.
Для охоты на водоплавающих большое значение имеют условия проведения охот, включающие такие понятия, как характер местности и наличие собственно дичи, причем в достаточном для проведения такой охоты количестве. Казалось бы, утья в Подмосковье вполне хватает, чтобы проводить на них охоту, тем не менее не все сводится лишь к численности птиц. При проведении соколиной охоты не меньшую роль играют природные условия территории. И если во время ружейной охоты местность не является ключевым фактором, сильно влияющим на результат, то при охоте с ловчими птицами она может представлять критический момент, затрудняющий или препятствующий вообще проведению соколиной охоты. Например, малоэффективна в современных условиях охота на водоплавающих с дрессированными пернатыми хищниками, будь то сокол или ястреб, на большой воде. С ястребом вообще удобно травить уток на небольших водоемах или на лужах, на нешироких канавах, в особенности, когда приходится пускать птицу сверху вниз. Иногда при использовании именно этой ловчей птицы (ястреба) выгодно осуществлять охоту на уток методом напуска, то есть, предварительно откинув с руки, дать возможность тетеревятнику занять сначала позицию для атаки где-нибудь на дереве в некотором отдалении от водоема. И лишь потом, позвав его, когда он подходит на повышенной скорости, следует взогнать уток. Такой способ охоты отрабатывается и закрепляется при работе с ястребом в процессе дрессировки. Охота с правленным таким образом ястребом будет намного эффективней обычной травли.
При охоте на уток желательно, а в некоторых случаях (как, например, в густых зарослях, особенно в условиях заболоченной местности) просто необходимо использовать охотничью собаку. Правда, не всякая собака пригодна для утиной охоты. Собака должна быть физически крепкой, обладать хорошим чутьем, быть выносливой и неутомимой в поиске, планомерно прорабатывая тростниковый пояс водоема, не бояться холода, любить воду. Собаке приходится подчас много времени проводить в воде, преодолевая течение, перелезать с кочки на кочку, не имея зрительного контакта с ведущим, самостоятельно прорабатывать плотные тростниковые партии. При этом пес должен быть защищен псовиной от возможных порезов водными растениями. Особенно эффективна может быть охота зимой, когда большая часть открытой воды покрыта льдом и можно подойти к таким местам, куда в теплое время невозможно подобраться в силу глубины воды или наличия топи. Поэтому собака, не боящаяся холода, была бы полезна на такой охоте. Некоторые молодые собаки при надлежащем содержании неплохо работают зимой, поднимая уток с открытой воды небольших речек, без особых последствий для своего здоровья. Однако не следует злоупотреблять азартом и охотничьим задором собаки. И, если пес самостоятельно не идет в воду, нет нужды заставлять его делать это.
Моя Герда, дратхаар, неоднократно использовалась в зимних охотах на уток с ястребом. Вообще, как мне кажется, суки более пригодны для охоты зимой в силу своей физиологии, выражающейся в повышенной по сравнению с кобелями упитанности. Место, где мы охотились, представляло из себя относительно открытое пространство, окруженное со всех сторон лесом, с рекой, текущей где-то посередине. На подступах – тростники и кустарник с притопленной почвой, по которой невозможно пройти летом. Зимой же растительность частью придавливается снегом, а мороз сковывает землю так, что можно подойти к самому урезу воды. Обычно с птицей на руке пробираешься изрядно поредевшими к зиме зарослями к реке с вяло текущей водой, при этом все время находясь в ожидании внезапного подъема уток. Герда, как правило, всегда уходила вперед. Если, выйдя к реке, видишь уток в отдалении, начинаешь с ними сближаться до того момента, когда они взлетят. Иногда, подходя ближе к опушке леса и рассматривая пространство в бинокль, уже замечаешь плавающих открыто уток. Тогда ястреб заранее пускался на дерево, где и ожидал подъема птиц с воды. И в том, и в другом случае не было сомнений, что утки замечали человека с птицей или ястреба, сидящего на краю леса. Просто они, вероятно, чувствовали себя на воде в относительной безопасности и при этом соизмеряли расстояние между собой и потенциальной угрозой в виде человека, собаки или пернатого хищника.
Герда, подходя к урезу реки кустами или подтрусив в открытую, сталкивала уток одним лишь своим приближением. Но это было довольно редко. Чаще же водоплавающие отходили подальше от берега. Тогда она бросалась в воду, пытаясь поднять дичь. Иногда это получалось. Иногда все-таки утки, чувствуя себя на воде в большей безопасности, пытались уходить водой. И тогда дратхаар вплавь стремился их преследовать, чтобы поднять на крыло. Как только утки оказывались в воздухе, ястреб либо с руки, либо с дерева пытался их атаковать. Результат был положительным лишь в том случае, если взлетевшие птицы уходили с воды. Но если преследуемая утка шла низко над поверхностью воды вдоль речки, готовая в любую секунду приводниться и нырнуть, пуск ястреба оканчивался ничем. Герда же, выбравшись из воды, обычно покрывалась сосульками. Повалявшись в снегу и стряхнув их, нормально себя чувствовала. После охоты, забрав ястреба с добычей или без нее, обычно отправлялись домой на электричке или же на работу, где была возможность держать собаку и ястребов. Ни разу не было, чтобы Герда заболела простудой. Правда, такая охота имела один существенный недостаток. Дело в том, что я охочусь в основном в одиночку. Поэтому, если ястреб добывал утку и приземлялся на другом берегу реки, приходилось бегом, чтобы как можно скорее оказаться рядом с ним, следовать до переправы в виде поваленного дерева либо мостика. Все это подчас сильно утомляло и нервировало. Второй человек, перемещавшийся по противоположной стороне реки, был бы кстати. Но у меня такой возможности не было.
При охоте же с соколом собака необходима не только для поиска и подъема дичи, но и для апортирования, если сбитая утка после удара острокрылым пернатым охотником оказывается в воде. Однако, если местность позволяет, то есть имеется открытое пространство без топей и глубокой воды, если дичи много из-за богатой кормовой базы, а утки «настеганы» настолько, что взлетают лишь при одном виде человека или пернатого хищника, можно обойтись и без четвероногого помощника. И хотя таких мест близ Москвы не много, но они все-таки есть. И если при охоте с ястребом на уток желательно сблизиться с дичью в меру полетных возможностей этого пернатого хищника, то при охоте с соколом это условие не столь важно, особенно когда сокол продолжительно стоит в лету и атакует с верха, падая на дичь с большой скоростью. Попробую показать это на примерах. Продолжение следует Виктор Федоров Художник Вадим Горбатов
Для того чтобы оставить комментарий войдите через социальный сервис.