09.02.2011 | Лисий синдром

Охота на всякого зверя интересна и увлекательна, но каждая имеет свои особенности. Охота на зайцев простовата, так как их много и заяц – не самый умный зверь. Кабанья – тяжела и опасна. А вот охоты на лисиц отличаются разнообразием и, я бы сказал, интеллектуальностью.

Охота на всякого зверя интересна и увлекательна, но каждая имеет свои особенности. Охота на зайцев простовата, так как их много и заяц – не самый умный зверь. Кабанья – тяжела и опасна. А вот охоты на лисиц отличаются разнообразием и, я бы сказал, интеллектуальностью.

В лисью охоту нас с Эдуардом, казалось, помимо нашей воли, вовлекла судьба. С детства мы грезили легендарными вепрями. Хотелось от знакомства с ними по свирепым чучелам перейти к реальным встречам. Мы долго вызревали для серьёзной охоты, наконец вызрели и уверенно пошли «кабаньим путём». Однако в определённый момент под влиянием одного охотничьего авторитета у нас появился «лисий синдром», постепенно переросший в тягу к лисьей охоте.

Пётр Иванович, проживавший в небольшом городке украинского Полесья, был нашим кумиром и старшим другом. Внимание к себе он привлёк статусом гаранта успеха кабаньих охот в коллективе, сплошь состоящем из крупных специалистов. Мы воочию убедились в его влиянии на исход предприятия: участвует Пётр Иванович – есть успех, отсутствует – дело не клеится. Он действительно прекрасно знал повадки диких свиней, умел распутывать их следы, разгадывать замыслы и организовывать манёвры коллектива по их добыче. Однако присмотревшись, я с удивлением заметил, что сам он в кабана никогда не стреляет, а в последний момент уходит на место, где, вероятнее всего, пойдёт лисица.

Позднее выяснилось, что на самом деле Пётр Иванович фанат лисьей охоты. С той поры мы начали внимательно наблюдать за его охотничьим поведением и сами очень увлеклись этим делом.

КЛАССНЫЙ РАСЧЁТ

Однажды я стал свидетелем того, как Пётр Иванович оказался в непростой ситуации из-за нехватки времени на выбор места и маскировку. Загон начался криками загонщиков «гоп-гоп!» в тот момент, когда, определив мне место на стрелковой линии, он ещё шёл подлеском. К моему удивлению, охотник остановился на совершенно открытом месте, хотя мог укрыться за толстыми сосновыми стволами или присесть за кучей валежника. Подумал: «Он что, считает зверей слепыми?» Перед ним было свободное, но узкое пространство, и если что – животное могло одним прыжком преодолеть его и скрыться в непробиваемой выстрелом чаще.

Увидел, как Пётр Иванович принял стойку вполоборота к направлению загона, держа ружьё на уровне пояса. Понял логику его действий: он мгновенно остановился, чтобы стронутый зверь его не обнаружил; судя по позе, стрелять рассчитывал «с руки», и определённый шанс поразить зверя выстрелом без традиционного прицеливания имел.

Как бывает в облавных охотах, первой покинула своё убежище в зарослях лисица. Со своего места я заметил, как на лесном горизонте что-то мелькнуло. Потом тёмная строчка прошила кустарник на пригорке. Наконец на фоне белого снега явственно нарисовался лисий профиль.

Дородный лис бежал, выбирая наиболее удобную дорогу: без кустарника, сучьев и островков сухой травы. Достигнув естественной просеки, на которой стоял Пётр Иванович, зверь потрусил по ней. В этот момент я понял, что наш маэстро занял исключительно удачную позицию, предусмотрев, что лис пойдёт именно этим путём.

Зверь остановился, втянул носом воздух, осмотрел местность впереди и побежал прямо на неподвижно стоящего охотника. Да, зрение у лисичек слабовато, зоркая косуля давно бы уже заметила человека. Впрочем, потёртая одежда Петра Ивановича практически сливалась с серым кустарником (и это он предусмотрел!). То, что произошло в следующие секунды, показалось абсурдом. Животное буквально подставило себя под выстрел, но охотник не стрелял, чего-то ожидая.

Как оказалось впоследствии, у него была причина не торопиться. Лис приостановился, немного развернулся, подставив охотнику бок, и Пётр Иванович мгновенно довернул стволы. Прозвучал выстрел. На движение стволов зверь среагировал отчаянным прыжком в сторону спасительных кустов. Но охотник оказался проворнее. Мелькнув в воздухе огненно-рыжей дугой, лис упал на снег.

Я вдохнул полной грудью, потому что наблюдал за охотничьей сценой практически не дыша. Пётр Иванович поразил меня своим мастерством.

ЗНАНИЕ ЗВЕРЯ

Врезался в память и другой случай, убедивший меня в том, что Пётр Иванович может с большой точностью предугадать путь лисицы.

…Охота складывалась неудачно. Всех утомил долгий переход по тёмному лесу в поисках крупных копытных. Захотелось на свет и простор. Очередной загон решили сделать на большом заснеженном поле. Рассчитывали поднять на нём зайцев и лисиц.

Схему действий определил Пётр Иванович. Рубежом перехвата зверя стала опушка леса. Стрелки остались на месте, часть участников отправилась в загон, чтобы котлом охватить поле размером 1,5 х 1,5 км и двигаться к лесу. У оставшихся имелся широкий выбор мест засады: дренажный канал, тянущийся вдоль опушки, отдельно растущие ивовые кусты и редкий орешник, вдающийся в поле. Я укрылся на склоне канала, другие последовали моему примеру или выбрали ивняк. Дав возможность всем сделать выбор, Пётр Иванович направился к орешнику.

В стрелковой цепи я занимал крайнее правофланговое положение и считал это место наиболее удачным. Конкуренцию мне, казалось, мог составить только левофланговый стрелок. По прежним наблюдениям звери, заслышав шум занимающих свои позиции стрелков, обычно выбирают путь к краю цепи. А наткнувшись на стрелковую цепь, лиса, естественно, будет искать обход и пройдёт возле крайнего стрелка.

После продолжительной паузы послышались звуки загона, на горизонте появились человеческие фигуры. Сразу же впереди них на белом поле у кустов возникла тёмная точка, потом на удалении 500-600 метров от неё – другая. Это были или собаки, или лисицы, или зайцы. Обе точки направились в нашу сторону. Более крупная двигалась медленно, другая заметно торопилась. Когда они приблизились, я в обеих различил лисиц. Привлекла внимание отстающая крупная лиса с пышным хвостом. Бегущая впереди, вероятно, была очень напуганным сеголетком.

На кого из охотников они выйдут, кому повезёт? Удивительно, но направлялись они к центру стрелковой линии – орешнику, где укрывался Пётр Иванович. Я понял, что животные не слышали шума нашего движения. Вероятно, поперечный ветер, небольшой в низине у леса и сильный над высоким открытым полем, сносил звуки, и при выборе места Пётр Иванович этот фактор учёл.

Первая лисичка, стройная, с «невызревшим» хвостом, приблизилась к орешнику. Миновала дистанцию в 50, 40, 30, 20 метров, но выстрела не последовало, и она проворно юркнула в кусты. Видимо, Петра Ивановича она не заинтересовала – скорее всего, он рассчитывал добыть вторую.

Другая лисица, пышнотелая, матёрая, жеманно ставя лапы на снег, шагом приближалась к орешнику. Неожиданно прозвучал выстрел. Дымок поднялся над ивовым кустом слева, вероятно, у кого-то не выдержали нервы, потому что расстояние от куста до зверя было запредельным. Дробь только осыпала рыжую снегом и напугала её. Та подпрыгнула и помчалась в сторону, противоположную выстрелу. Теперь она бежала к лесу в полосе между мной и загонщиками. Стрелять в неё обычным зарядом было явно далеко, но утешительный выстрел я всё-таки сделал.

Лисица резко остановилась и повернула назад. Казалось, ей удастся уйти. Но, когда она почти на безнадёжном расстоянии поравнялась с орешником, прозвучал роковой выстрел. Замедлив бег, лиса остановилась и легла на снег. Пётр Иванович показал высокий класс, его расчёты полностью оправдались. Поднятый на поле зверь всегда стремится к лесу, но лисы предпочитают наиболее короткий путь, именно к мелкому кустарнику.

СПОСОБНЫЙ УЧЕНИК

Пётр Иванович демонстрировал завидную тактику. Мы перенимали его опыт и тоже пытались внести что-то новое в свой арсенал. Однажды, как мне показалось, я решил небольшую, но актуальную проблему стрельбы.

Увеличение численности лисиц за последние годы сделало их наглее и бесстрашнее. На охоте стали чаще возникать ситуации, когда плутовки, чувствуя свою безопасность в лесных зарослях, безбоязненно перемещались в непосредственной близости от человека. Видно-то их прекрасно, но прострелить лесной занавес нет никакой возможности. И это стало головной болью охотников.

В тот день мы охотились на косуль и пушных зверей. Погода выдалась исключительно благоприятная. Душу радовали неяркое солнце на синем небе и свежая пороша, украсившая всё вокруг. Лёгкий мороз напоминал о себе только на остановках, а свежий ветерок приятно холодил разгорячённое лицо. Снежный покров не препятствовал движению наших УАЗов по пересечённой местности, и мы носились от запущенного сада к сосновой лесопосадке, от балки – к заболоченному участку леса. Для садов и балок подходила ходовая охота «котлом», на загущённых лесных участках без облавных охот было не обойтись.

Когда обкладывали длинную сосновую посадку, основная стрелковая цепь стояла в её торцевой части. Мы с Эдуардом прикрывали боковую опушку, чтобы зверь не прорвался в поле. Солнце светило из-за спины, и посадка просматривалась сквозь ветви и стволы на глубину 50-60 метров.

При приближении загонщиков вдали слева как будто качнулся сухой лист. Потом по освещённой солнцем полосе скользнула тень. Я поднял ружьё к плечу. Увидел бегущую трусцой лисицу. Конечно, она тоже меня заметила. Траектория её пути проходила в чаще передо мной на удалении не более 20 метров. Тем не менее рыжая продолжала бежать по междурядью молодых сосен. Я вёл перед ней прицелом ружья, но, не найдя возможности выстрелить, опустил стволы. Она исчезла, но через некоторое время появилась вновь. Видимо, обнаружив цепь стрелков в торце, плутовка возвратилась обратно и выскочила на поле перед самым носом у загонщиков. Такое оригинальное поведение зверя вынудило меня лихорадочно искать решение вопроса.

Очередной облавный загон шёл в сырой низине, заросшей непролазным кустарником вперемежку с камышом; под ногами оказывались то болотистые ямы, то извилистые промоины. Жутковатое впечатление усиливал островок глинистой земли с чёрными норами под корнями деревьев – вероятно, жильём волков или барсуков. Лисы и кабаны очень любили это место – здесь им было спокойно и безопасно, а выгнать их оттуда в чистое поле крайне сложно. Пётр Иванович, ставя задачу на загон, этого и не требовал. Загонщикам было достаточно перегнать зверя с места на место, но обязательно через заброшенную лесную дорогу, на которой находилась стрелковая линия.

Осмотревшись на своём стрелковом месте, я понял, что передо мной острее прежнего стоит проблема непробиваемой более чем на 15-20 метров лесной чащи. Кустарник, стволы сосен, ветки и стебли камыша, конечно, не пропустят дробовой заряд на дистанцию 30-40 метров, где обычно проходит зверь, считая себя на безопасном расстоянии от охотника. Между тем множество следов и свежих лёжек гарантировали, что дичь на стрелковую линию обязательно выйдет.

Я решил стрелять по недоступным за растительностью лисицам, условно говоря, «растянутым дуплетом», в котором первый выстрел должен был опережать второй на доли секунды, а дробовые заряды следовать один за другим по одной траектории. Задачей первого выстрела было пробить брешь в растительности, второго – поразить цель на удалении 30-35 метров.

По медленно приближающимся голосам чувствовалось, как загонщикам тяжело преодолевать высокие болотные кочки и забитые снегом ямы, продираться сквозь древесные завалы и сплетения камыша. Краем глаза увидел, как поочерёдно поднялись стволы ружей сначала у поодаль стоящего Эдуарда, потом у соседа «по номеру» Петра Ивановича.

Некоторое время ружьё Эдуарда перемещалось в горизонтальной плоскости, а потом опустилось. Перед Петром Ивановичем появилось длинное извивающееся тело. Это была видимая над снегом и травой верхняя часть лисы. Охотник долго в неё целился, но тоже опустил ружьё. Теперь очередь «поводить ружьём» дошла до меня.

Приклад был давно у моего плеча. В соответствии с замыслом на выстрел «растянутым дуплетом» в правом стволе находился «пробивной» патрон с картечью 8,5 мм, в левом – поражающий «с двумя нулями». Вероятно, имевшая опыт ухода от охотников, лиса бежала небыстро и на расчётном расстоянии 30-35 метров – наилучшей дистанции для выстрела на открытом месте и совершенно безопасной для неё в чаще.

Оба пальца – на спусковых крючках. Стрелять или не стрелять? Когда лиса проходила наименее загущённый участок передо мной, я потянул пальцами оба курка. Прозвучал слившийся в единый звук затяжной выстрел. На успех не рассчитывал, но, к моему удивлению, пробежав несколько метров в прежнем направлении, лисица начала делать полукруг, замедлила движение и ткнулась головой в снег.

Первым подошёл ко мне Пётр Иванович. Бросив оценивающий взгляд на лежащий вдали трофей, удивлённо произнёс: «Так здесь же больше 30 метров, как ты её через кусты достал?» Эдуард тоже задал вопрос: «Что у тебя за странный длинный выстрел?» Я, конечно же, открыл свой секрет удавшегося выстрела обоим.

Юрий Бердников

Источник

Оставить комментарий