14.07.2009 | За медведем к питерским охотникам

Сборы были недолгими, тем более что Олег посоветовал ничего, кроме теплой одежды, с собой не брать. И вот я уже в татакающем на стыках рельс вагоне, благо между нашим горняцким городом и северной российской столицей налажено прямое сообщение.

Сборы были недолгими, тем более что Олег посоветовал ничего, кроме теплой одежды, с собой не брать. И вот я уже в татакающем на стыках рельс вагоне, благо между нашим горняцким городом и северной российской столицей налажено прямое сообщение. Шестого сентября в двенадцать сорок на Витебском вокзале меня встречает Олег. Не скрою, за время пути я нарисовал не одну картину поистине экзотической для нас, белорусов, охоты. Смежая веки, видел лабаз, полную луну, медведей, подобных тем, что изобразил в своем "Утре в сосновом бору" знаменитый Шишкин. Олег удивляется моему объемистому, хотя и не тяжелому баулу: я-то, действительно, приготовился к томительному всенощному ожиданию сокровенного трофея.

И вот уже машина стремительно легко набирает скорость по Мурманскому шоссе.

А вот и указатель на лесной дороге. Расположенный на возвышенности, на берегу речушки Капши, этот охотничий рай представляет собой три крепких, под старину, строения из надежных спелых бревен-кругляков. Рядом еще два недостроенных сруба. Это, как объясняет гостеприимный хозяин, - будущие "гостиницы" для охотников. Тут же - хозяйственные постройки, добротная банька, вольеры для собак, гараж с различной техникой, используемой для выполнения биотехнических мероприятий: "Газелька", гусеничный трактор, квадроцикл... Тут же и земляк наш - трудяга "Беларусь".

Облачаюсь в охотничий камуфляж с расцветкой под дубовые листья. Через минут 15-20 в песчаном карьере уже примериваюсь к немецкому 9-миллиметровому карабину, которым вооружил меня добродушный хозяин. Оптика не подводит, и, убедившись, что гость не промах, Олег посылает меня в сопровождении управляющего на кормовое овсяное поле. Сам уезжает на другое, километров за полста.

Оставив "Ниву" скучать на лесной поляне, стараясь не подшуметь, крадучись, подбираемся к мишкиной заимке. На краешке поля, в самом его узком месте - лабаз высотой метров в 4-5, на котором мы уютно располагаемся вдвоем. Поворочавшись, поудобней усаживаемся и замираем, следя за наступлением звериного времени.

Тихо. Где-то защелкал дрозд-рябинник, прямо под вышкой прошуршала мышь, швейной машинкой застрекотал кузнечик. Пока не наступили сумерки, замечаю, что лесная полянка площадью соток 35-40 смята, как после Мамаева побоища. Голыми стеблями торчат вчерашние метелки овса. Примерно так же выглядят и наши овсяные поля после многократного пиршества диких кабанов.

Тишина. Багровея, светило выглядывает уже из-за леса, словно на сцене из-за ширмы суфлер. Влажный ветерок дует в лицо с поля. И хотя солнце ушло на отдых, еще довольно светло. Не проходит и часа с момента, как сел на лабаз, замечаю шевеление густой высокой крапивы у кромки леса. И в тот же миг на овес бесшумным колобком выкатывается медвежонок. Следом - второй. Сижу, не только не шевелясь, но и не дыша. Также бесшумно, словно в немом кино, на поле появляется медведица. Бока ее, как мне кажется, лоснятся от нагулянного жира. Носом поводит из стороны в сторону, явно принюхивается. С минуту наблюдает за медвежатами. Не ощутив опасности, как-то ленно начинает обсасывать изреженные овсяные метелки. Загребает их лапой, словно пловец, одолевающий водоем на животе. Но я конечно же строго предупрежден о недопустимости выстрела по медведице. Да и нарушить такую идиллию было бы, говоря мягко, кощунством.

А троица между тем спокойно ужинала, дети изредка сопели, пробуя выяснять отношения. Но тут же унимались, видимо, понимая мамашу с полужеста. Пока они теребили редкие метелки, дал волю цифровику. За двадцать минут нащелкал мишек во всех позах и ракурсах, благо еще совсем не увял день. Олег что-то задерживался. Уже и до полуночи оставалось немного времени, и собаки в вольере затихли, а его все не было. И я, насмотревшись медведей, рисовал в воображении черт-те какие картинки.

Он, как и я, вернулся со сверкающими глазами, возбужденный, довольный. Добытый секач с желтыми саблями клыков тянул центнера под три без преувеличения. Поистине трофейный вепрь!

Даже разделанная туша, подвешенная на веранде, выглядела довольно внушительно. Первую половину моего второго охотничьего дня я знакомился с угодьями как в практическом, так и в теоретическом плане. Площадь их 43 тысячи гектаров. Немаловажную роль на охотничью фауну оказывает биотехния. Ведь любому ясно: зверь держится там, где есть кормовая база. Солонцы, подрубка осины, зерновая подкормка для кабанов, кормовые поля - являются основой биотехнических мероприятий в хозяйстве.

Основные охотничьи объекты: лось, медведь, реже - кабан. Добыча строго лимитирована. Охота осуществляется с соблюдением всех правил, сроков, техники безопасности при обязательном присутствии штатного работника, который, в сущности, является руководителем охоты. Весной отстреливается глухарь на токовищах. Осенью их тут добывают с лайкой. Встречаются тетерева, немало рябчиков, зимой окрестности испещрены маликами зайца-беляка.

На одно лишь сетует мой друг: водно-болотные угодья в этих местах редкость. А потому его любимые охоты с Радой ограничиваются поиском вальдшепов на высыпках.

В хмурый осенний денек, когда с озябших веток падает капель, чудесно следить за азартной работой гордона по таинственному лесному кулику...

В семь вечера, словно курица на насест, мостился я на лабаз.

- Ни пуха, дружище! - махнул с земли карабином приятель, и урчание двигателя машины растворилось в российской чаще.

Все то же волнение: выйдут, не выйдут, все та же томительная надежда, все та же, выработанная в каждом охотнике вера в удачу. Словно стадо овец, гуляли над верхушками елей облака, перемешиваясь, меняя цвет и очертания. Вечерело. Ровно через час на противоположном закруглении поля, как из-под земли, внезапно и беззвучно вырос медведь, "мой" медведь! С волнением справиться было трудно, тем более что одинец вел себя беспокойно, явно чем-то встревоженный. Принимался было за трапезу, но вдруг вставал на задние лапы и долго прислушивался. В ежевичнике завозились дрозды; волнообразно пересекая поляну, зачикал малый пестрый дятел; далеко в лесу треснула ветка. И мишка стал прижиматься к кромке леса. Конечно же, мне было не до кинокамеры, охотничья страсть древнего добытчика взяла верх. Тем более, что "трофей" продвигался к лесу, осторожничая и прислушиваясь к обманчивой окружающей тишине. "Что делать?" - неуемно стучало сердце. До леса ему остается метров 15-20, от лабаза до медведя не меньше ста. Стараясь приостановить дыхание, тщательно выцеливаю зверя за лопатку через окуляр оптики. Все! Нажимаю на курок. Сухой щелчок, запутавшееся в кустах эхо. В несколько прыжков зверь скрывается в лесу. И снова тишина. Раскрыв рот, вслушиваюсь в вечернее безмолвие, пытаясь уловить хоть малейшее направление сбежавшего моего "трофея". Тщетно!

Лихорадочно прокручиваю в памяти всю картинку: от появления медведя до выстрела. Вроде все сделал правильно. Но сомнения теребят душу: а так ли? Сгустились сумерки, рассекая темень лучом фонаря, появляется Олег. Он находился на соседнем кормовом поле и пришел на выстрел, чтобы по-братски порадоваться белорусу и его удаче. А тут... После моих бессвязных объяснений прощупываем фонариками предполагаемый путь мишкиного отступленья.

Боже, вот же он! Упитанный, с лоснящимися шарами окороков. По всему видать, к спячке Топтыгин подготовился основательно.

- С полем, дружище! - трясет Олег мою обмякшую от напряжения руку. А я стою, ошарашенный успехом, словно студент, сдавший экзамен, хотя заранее знал, что к испытанию он совсем не готов.

Олег достает из футляра цифровик. И яркая вспышка выхватывает из темноты сумрачные ели, бурую тушу добытого медведя, счастливого меня с карабином.

Вот так-то: из немецкого карабина финской пулей белорусский охотник взял российского медведя, - шутит Олег.

По заключению коллеги, Михаилу Потаповичу - четыре-пять лет. В нем пудов десять-двенадцать, и до машины нам его не дотащить. Едем за помощью. Вчетвером по склону довольно быстро преодолеваем с трофеем 300-метровое расстояние, без труда грузим тушу в багажник.

К нашему возвращению Лена похлопотала над сытным ужином, ведь спутница охотника знает, сколько рассказов будет после удачного поля.

...И вот я уже на обратном пути. Все также колотят по стыкам колеса, пролетают за окнами новые и новые пейзажи. К моему платьевому багажу прибавилась тяжелая туча медвежьей шкуры, к которой Олег предусмотрительно приобрел муляж мишкиного черепа, желчь и жир - превосходнейшие лекарства да килограммов пять экзотической свеженины.

Скажу откровенно, в первый же день моего возвращения из питерского тура друзья по достоинству оценили вкус медвежатины. Хоть и не гурманы. Сладкая, сочная, ничем не напоминающая ни мясо дика, ни говядины, она быстро растаяла под мои восхищенные рассказы, подкрепляемые для достоверности телеэкраном.

А над шкурой колдую и сегодня: обмездрил уже, обезжирил. Подыскиваю емкость для выделки. И все представляю, как будет лежать она возле дивана, до мелочей напоминая о тихой сентябрьской ночи...

Огромное тебе спасибо за то удовольствие, которое я получил от охоты.

Во, легок на помине, звонит.

- Рада, говоришь, затосковала?

- Приезжай.

- Есть ли куропатки?

- Найдем, а как же...

- Жду!

Владимир ДОЛБИК, Федор ГУРИНОВИЧ, Республика Беларусь

Автор фото: Олег СЕМИВОЛОС

Опубликовано в: "Российская Охотничья Газета" №1-2(701-702) от 01.01.2008

Оставить комментарий