В Дельте Волги

Дельта – это естественный, уникальный природный комплекс, где при впадении Волги в Каспийское море образуется огромное количество руковов, ильменей и стариц, что делает это место идеальным для обитания большого числа рыб.

На старицах, в тихой и прозрачной воде хорошо половить линей бронзовых, мясистых, а то попадется буффало, или выложит поплавок яркая красноперка. В этой утренней тишине вы можете увидеть зимородка и удода, стаю золотистых щурьков и сизоворонку. Азавтра вас удивят количество щук и судаков и окуни невероятных размеров. Среди прекрасного ландшафта вы попадете в мир увлекательных незабываемых рыбалок! И если вы даже только начинающий рыболов, то вам обязательно повезет и вы поймаете исполина сома и сверкающую чехонь «золотого» сазана и яростного жереха. А над вами будут пролетать пеликаны и белые цапли, орлы и лебеди! Для многих рыболовов средней полосы, не избалованных трофеями, сомы и сазаны являются, порой, единственными и достойными соперниками. Эти замечательные трофеи достаются в трудной борьбе, и далеко не каждый поединок заканчивается победой рыболова. Но независимо от результата незабываемы все схватки с этими монстрами.

В августе, мы каждый год рыбачим в Дельте Волги, приезжая всегда на одно и то же место. Нашей верности причина одна – встреча с друзьями-приятелями, с которыми видимся только здесь. И поверьте, это постоянство не обрекает нас на унылую и монотонную рыбалку без поиска и удивлений – нет – природа сама помогает исключить однообразие. И даже наоборот, иногда так хочется повторить хорошее, и мы, наполненные былыми впечатлениями, поначалу настраиваемся на рыбалку, которая была удачной в прошлом году. Ловим день, другой на проверенном, верном месте, а за все время, на всех две – три поклевки. Может с погодой что? Где исполины-сомы и золотые красавцы сазаны? А ведь прошлым летом – замучили. Эльдорадо опять переехало – будем искать.

Помню, в какой-то год, эти поиски привели нас с сыном на протоку шириной метров 80. И там, в густом прибрежном лесу, мы вышли на участок леса между двумя завалами деревьев – мы его назвали – затон, дно которого состояло, как оказалось сплошь из ракушек. Даже леска, соединяющая грузило, перетиралась об их жесткие края после нескольких забросов. На эту плантацию, по очереди, заходили кормиться косяки рыб. Какая тарань нам попадалась! Мы раньше такой и не видели! А главное, здесь на мелководье, появлялись сазаны. Огромные, сильные, достойные соперники и замечательные трофеи. Мощь и стремительность сазана обескураживает. Он с первых же мгновений яростно сопротивляется, сокрушая неправильно подобранные и неграмотно используемые снасти. Ловят сазана не случайно, а целенаправленно. Ловят его опытные, терпеливые, хорошо подготовленные рыболовы.

Течение в этом затоне было заметно слабее, чем на фарватере, но насадку иногда сносило к завалам и мы, чтобы уменьшить парусность, ловили не на ракушки, а на навозных червей. Наш приятель Андрей Зотов в тот год только закупил снасти для ловли сазана и рвался в бой. Чтобы поставить друга на клеевое место, мой сын Сергей обычно предварительно проверял его сам. Выше завалов он тогда поймал сазана, и на следующее утро тут расположился Андрей, а Сережа – в затоне между завалами. Я устроился неподалеку от него с фотоаппаратом. Сын сомневался, что может здесь удержать сазана, не дав ему уйти в завалы. Насадку он забросил недалеко, был крайне сосредоточен и на мои вопросы отвечал шепотом, соблюдая тишину. Добыть сазана гораздо сложнее, чем найти. Даже хорошо засеченный на надежном крючке он еще не твой. Подсечь сазана нетрудно, - он не смакует насадку как карась, и не теребит ее, как тарань, а берет верно, но уж больно силен. Он может быстро развивать большую скорость и мгновенно разворачиваться в необходимом направлении. Кроме того, сообразительность сазана помогает ему находить выход из трудных положений.

Сколько раз я проигрывал ему в более выгодных для меня условиях, - а здесь завалы. Нет, не добыть сыну сазана, он и вчера не стал здесь ловить.

Поклевка – сын, зажав катушку двумя руками, сделал сильнейшую подсечку. Бросок сазана по течению, но Сергей останавливает его. Мощное трехметровое удилище согнулось в колесо. Сын. Не сдавая леску, утомляет его, гася попытки разогнаться упругим удилищем. «Выжимание» с подмоткой и сазан забурлил у берега. Сергей завалил его набок и, подхватив под жабры, вытащил на берег. Прижав сазана коленкой, освободил от крючка, посадил на кукан.
Через несколько минут еще поклевка. Борьба и опять победа. Второй десятикилограммовый сазан добыт и посажен на кукан. А вот с третьим сыну пришлось повозиться, и всего-то он был больше первых на два килограмма, но силой обладал неистовой, да и Сергей устал. Рыба не останавливалась и тянула на глубину с огромным упорством. Невозможно удержать крупного сазана во время первого стремительного броска и если поблизости нет коряг, то и не нужно, - снасти не выдержат или он порвет себе губы. Перед завалами сазан остановлен, сын развернул его и стал подтягивать к берегу, где он начал буйствовать, и… не выдержало удилище – сломалось пополам. Сергей бросился на добычу, придавив сазана ко дну и, взяв двумя руками под жаберные крышки, вынес на берег.

С сазанами и обломками удилища мы пошли к Зотову. У Андрея была одна поклевка, но сазан сошел. На следующий день Сергей с Андреем поменялись местами, и мой сын опять добыл сазана, а Андрей нет. Сережа деликатно объяснил это грубостью снастей друга.

После нескольких рыбалок в этой протоке, было подмечено, что сазан выходит кормиться в разное время. Как-то узнав, что в затоне утром он не клевал, - я отправился туда днем. Когда ловишь один эмоциональное восприятие выше. И, если есть возможность, избегая толпы, пусть даже в ущерб интенсивности клева, рыбачить в одиночестве, я выбираю последнее. Полдень, на берегу тишина, нарушаемая редкими ударами жереха, криками птиц, да журчанием воды в ветках завалов. Я насадил пучок навозников и забросил снасть. Когда грузило остановилось, переключил Невскую катушку на тормоз и положил удилище на рогатку. Крупная рыба на течении клюет, - не прозеваешь. Ожидание поклевки всегда настраивает на какое-то проникновенное восприятие природы. В одиночестве начинаешь ее наблюдать с удивительным вниманием, как бы растворяясь в ней и пытаясь сократить расстояние между материальным миром и мирами более тонкими. Мы не все видим, но если то, что мы видим – прекрасно, то не видимое не может быть ужасным. В природе все кажется зыбким, временным, ведь все без исключения переходит из одного состояния в другое, - значит, мы не пропадаем, - мы составляющее вечности…

Поклевка – подсечка, я с трудом развернул и стал подводить сазана к берегу. Он срывал катушку, отбивая пальцы, но я останавливал его, опять разворачивал и тянул к себе. Пришлось, как обычно, заходить в воду и готовиться к финальной схватке. Каково же было мое удивление, когда передо мной всплыл гигантский лещ. Увидев меня, он тряхнул головой, порвав леску, и ушел в глубину…

С каким трепетом, в следующем году, мы подходили к этому месту. Но все изменилось, стало другим. Никаких завалов, течение прямое, да ровное песчаное дно, как и в нашем лагере, где мы только купаемся и моем посуду…

Все небо в ярких южных звездах, в воде их отражение, и моя байдарка скользит по воде сквозь звездную россыпь к синему, еще не загоревшемуся рассвету. Сворачиваю на Ашулук, переплываю плес и с разгона, по розовой рассветной воде, вылетаю на низкий илистый берег – на стрелку, разделяющую русло и залив. Достаю снасти и раскладываю их на берегу, присоединяю катушки, вешаю грузила, поводки. Разрезаю ракушки и насаживаю их на крючки. Закидываю одну снасть и, подождав, когда ее остановит течение, закидываю другую. Все, жду!

Из-за обожженных степных холмов выглянуло солнце. С каждой минутой становится теплее, лучи греют лицо, руки, шею, и я замираю от блаженства. Надо мной пролетают белые цапли и снижаются в мелководный залив, где уже полно уток и серых цапель. Я замечаю там удивительных птиц – ходулочников. На невероятно высоких красных ногах, такие же беспокойные, как и все кулики, они со звонкими голосами перелетают с места на место снопами ярких стрел. На песчаной отмели хитрые чайки танцуют у самой границе воды – так они обманывают бокоплавов, которые с испугу вылезают на поверхность, на песок, но зарыться уже не успевают.

Поклевка, - я мгновенно подсекаю. Он, сазан! Пробую удержать, но тут же рывок, и катушка взвыла от тугой убегающей лески. Нет рыбы сильнее сазана. Пытаюсь, но не могу остановить его бешеный бросок по течению, и мне приходится бежать по берегу. Вот он остановился – пробую подвести. Пошел!

Но тут же рывок, и сазан запросто отнимает леску. С трудом его останавливаю и держу на месте. Упруго кивает спиннинг – мощный удар, срывается катушка и бьет по пальцам.

Постепенно мой соперник слабеет, приближается, я уже вижу метрах в десяти от берега сверкнувшую золотом крупную чешую. Захожу в воду, подвожу его как можно ближе и, держа накоротке, справляюсь с серией отчаянных рывков, Почувствовав мелководье, сазан забурлил, потом чуть затих, и я заваливаю его на бок и подхватываю под жабры…

Двухметровый сом, сидя на длинном кукане, позволяющем ему находиться в прохладной глубине, в родной стихии, пленником себя не чувствовал. Словно дельфин он резвился и играл, вылетая из воды, оглушительно шлепал хвостом, пугая разморенных сплавом байдарочников. Сергей с Андреем пробовали для фотосъемок подвести сома к берегу – не получилось.

- Ладно, завтра им займемся. Уже пора этого монстра разделывать и солить, пока он не съел кого-нибудь, - смеется Сережа. Джип подгоним – вытащим.

Смех смехом, но чем дольше сом сидит на кукане, тем становится агрессивнее. В воде вдоль нашего берега забито около десятка колов и почти на каждом привязано по одному или по два сома или сазана. Сажаем мы их на уздечку, продевая капроновый шнур через жабры, минуя у сомов, пасть с мощными щетками, состоящими из сотен острейших зубов. Так вот, я вчера ходил меж этих колов и выбирал небольшого сомика на обед. Не успел – меня выбрали быстрее: пока я подтягивал за шнур одного сома, другой, зверюга, подкрался, схватил меня за ногу и, как волк рванул из стороны в сторону. Я пулей вылетел на берег с окровавленной ногой: так это был всего лишь соменок килограммов на десять, - а если схватит большой…, получится как в том анекдоте: «Полез Мичурин на яблоню за вишней, а его арбузом убило».

Сергею тоже досталось. За неделю, взяв около пятнадцати сомов, да еще столько же, наверное, упустив, он поломал три катушки, а две рабочие «Невские» были все в крови от его побитых рук. Приходится лишь догадываться, какие сходят сомы. Иногда подсечешь, а остановить катушку не можешь, кончается леска – чпок, и до свидания. У нас тут один рыбак-новичок на соседней протоке зацепил такого исполина в омуте с резиновой лодки. Сом покатал его с полчасика, а когда надоела ему эта прогулка, вернулся в родной омут и залег. Ошалевший рыбак не смог его больше стронуть с места, как ни старался, как ни тянул. В конце концов, отрезал шнур и пошел пить.

Наш постоянный спутник по рыбалке, «Магеллан», - добрый жизнерадостный Володя из подмосковного города Чехова, у которого мой сын Сергей перенял мужественную манеру брать сомов и сазанов руками, не пользуясь посторонней помощью, подсачеком или багром, как-то для разнообразия решил половить сомов на квок. Сплавлялся Магеллан с квоком на байдарке вдоль обрывистого берега. Этот почти километровый участок реки – царство сомов и сазанов. Снасть проверена и налажена, должен взять: три удара – пауза, три удара - пауза… Как неуютно без земной опоры, а вдруг сом за руку схватит. Так же, как он берет поверху быструю чехонь. Невольно вспомнились наставления: когда ловишь гигантских рыб с лодки, нужно быть предельно осторожным и внимательным. Леску нельзя бросать на дно лодки, привязывать к ней, наматывать на руку. Магеллан отметил про себя, что при этом для него новом способе ловли с байдарки, очень высокое напряжение ожидания поклевки – не то, что с берега на донку, где млеешь на солнышке, доедаешь вчерашних раков, потягиваешь пивко и лишь, когда «клюнет», взовьешься в подсечке и за работу…

Лодку крутит над омутом на водовороте: три удара – пауза… И вдруг сильнейший удар снизу по дну байдарки, которая сложилась бы пополам, не будь Магеллана на самом дне лодки. Желание ловить сразу пропало.

Звуки квока по одной из версий похожи на звук, издаваемый сомом при кормежке и, естественно являются сигналом о наличии пищи. Байдарку же голодный сом, принял, видимо, за противника и атаковал.

Сом - хищник и никогда не откажется полакомиться сазаном, лишь бы размер соответствовал. Поскольку места обитания у них общие, то и соблюдаются соотношения в размерах. В яме глубиной одиннадцать метров, где в эту поездку ловил сомов мой сын, двухметровые исполины не редкость, а уж какие срываются – не промеряешь. И сазаны здесь величественные: Сережа одного добыл на пятнадцать килограммов. Андрей Зотов на этом же месте, у берега на мелководье, боролся с таким, что даже проплывавший на байдарке Магеллан заспешил на помощь, но не успел. Богатырь-сазан завалил Андрея, все запутал, порвал, поломал и сошел.

Если вы нашли яму с гигантскими сомами, вам повезет и на крупных сазанов.

Сергей забрасывает насадку с высокого обрыва как можно дальше от берега – ближе стоит сазан. Чтобы грузило лучше держалось на дне и его не сносило течение. Сережа ловит сомов на миниатюрную раковую шейку. Сом обожает рака и быстро находит лакомство. И вот поклевка – мощная, с большой амплитудой. Сергей двумя руками, намертво, схватившись за катушку и удилище, отпрыгивает назад, произведя сильнейшую взмах-подсечку.

Долго они отнимали друг у друга леску, и вот из этой черной, жуткой глубины появился сом, складываясь в кольцо и резко распрямляясь, но на него уже не работает течение – оно у берега обратное, да и исполин устал. Сережа, быстро прыгая с террасы на террасу, спускается к воде, подводит сома как можно ближе к берегу, и берет за жаберную крышку. У сома одна треть веса приходится на голову, это не сазан, на которого, чтобы добыть, без подсака, приходиться иногда ложиться. Если взял сома под жабры – он твой, это победа!

Сом-дельфин, который не желал фотографироваться и отказался ехать засоленным в Москву, - он ночью порвал шнур и ушел, но на этот же кол вечером был привязан Сергеем на двойном капроновом шнуре сом еще большего размера.

Я плыву на байдарке вдоль высокого обрывистого берега. Утренняя прохлада освежает, нежно журчит вода, в металлическом садке копошатся раки. Берег сильно изменился, я два года здесь не был, но все помню и узнаю. Вот здесь мы ловили сазанов, а вон там, где ложбинка выходит к самой воде и оканчивается площадкой – самое сомовое место…

Подготовив снасти, насаживаю на крючок очищенную шейку рака – она белая, нежная, но, побывав в воде, становится упругой, как каучук. Закидываю снасть метров на сорок. Здесь большая глубина и сильное течение, поэтому приманку выносит ближе к берегу, где глубина тоже не маленькая – около восьми метров. Переключаю катушку на тормоз-трещетку и устанавливаю спиннинг на рогатку.

Сом хорошо держится на крючке и редко с него срывается, если не заберется в коряги. Помню, при ловле судаков я случайно зацепил блесной сома за кожу на спине – вытащил! Но сом может перетереть леску своими щетками. Чтобы избежать этого, я пользуюсь крючком с длинным цевьем, которое обычно и ложится на эти щетки. А бывает, подсечешь сома, но остановить не можешь: он тащит и тащит… Для такого случая наготове байдарка. Правда, покатался я только один раз, но сома так и не вытащил.

Сома найти несложно. Как и сазан, он любит выходить к поверхности воды, заявляя о своем присутствии могучим всплеском. Я знаю: где бы сом ни гулял, он обязательно вернется в свою яму и от раковой шейки не откажется.

Низко закивал спиннинг, со всех сил подсекаю, отскочив назад. Сом, как буйвол потащил меня к воде. Я не в силах удержать катушку, но все равно торможу, торможу. Сом останавливается. Немного подтягиваю его, опять рывок, и убегает натянутая леска, вырывая из рук упругий, согнутый дугой спиннинг. Приближаюсь к байдарке, но мощным броском сом срывает меня с места, и приходиться бежать по высокому крутому берегу, ведь на катушке осталось всего метров двадцать лески – больше сдавать нельзя. С трудом останавливаю сильную рыбу, сдерживаю рывки, начинаю поднимать наверх. Леска уходит в воду почти вертикально – ну и глубина! Сверху вижу, как сом появляется из этой жуткой глубины, отчаянно сопротивляясь мощным хвостом. Здесь я его не вытащу. Нужно вести еома к удобной площадке.

Я стою у самой воды и подвожу его все ближе, ближе и подхватываю под жаберную крышку. На берегу, сом лежит тихий, распластанный, впервые почувствовав свой истинный, огромный вес.

Мы с сыном идем цветущим пойменным лугом навстречу восходящему солнцу. Хорошо на рассвете! На озерах кричат гуси, с тропинки слетают пестрые удоды, на далекую Волгу колышущимися треугольниками летят кормиться черные бакланы, тяжело машут крыльями огромные лебеди шипуны… Ласковое солнце и мелодичные трели золотистых щурков убаюкивают, но прохладная роса бодрит, да и предвкушение рыбалки подгоняет нас все быстрее и быстрее к заветной Криуше. Это такой же, как и сама Ахтуба, рукав, только Криуша – маленькая, тихая, с водорослями, в ожерелье нависающих кустов. Там, под кустами, прячутся пятнистые щуки, а среди водорослей пасутся лини с фиолетовыми плавниками и ярко-красными, очень подвижными глазками. Эти рыбы, вынутые из воды, потешно хрюкают в траве и «линяют» - светлеют прямо на глазах, словно собираясь превратиться в маленьких поросят.

Вот и наша Криуша. Мы с Сережей располагаемся в прогалах между кустами недалеко друг от друга, чтобы помогать при вываживании крупной рыбы.

На мой поплавок сразу же села стрекоза. Над самой водой пролетел яркий зимородок, где-то свистят крыльями утки, а за поворотом слышно, как бьет щука. Говорят, линей она не трогает – странно!

Воздушные пузырьки, поднимающиеся со дна на поверхность воды, цепочкой приближаются к моему поплавку. Вот он дрогнул – стрекоза слетела. Поплавок медленно покачнулся, чуть отклонился в сторону; и повело, повело его к кустам. Подсекаю. Удочка колесом, буруны на воде, линь тянет в кусты, но я сдерживаю его. Он делает кульбиты и врезается в ил. Я с трудом сдвигаю его с места, и опять – рывки, кульбиты. Сергей с подсаком на длинной ручке уже наготове.

Все! В подсаке! Первые пойманные лини всегда крупные – и в этом килограмма два: он мясистый, увесистый, скользкий.

Снова закидываю удочку, жду. Мой поплавок, постепенно, уверенно зашагал по фарватеру – это черепаха. Поднимаю ее на поверхность и подхватываю подсаком. Пассатижами вынимаю крючок и отношу ее подальше в сторону.

Большой черный рак вылез на берег и притих на солнышке. Вижу в воде удивительные водоросли. Они светло - зеленые, похожие на кораллы, резко выделяются на фоне темного илистого дна.

Поплавок вдруг запрыгал, поднялся и плавно лег – подошла красноперка. Подсекаю – сидит! Если линь похож на поднятый со дна моря и покрытый илом слиток золота, то красноперка – слиток, отшлифованный до ослепительного блеска, на который присели полюбоваться собой алые бабочки - плавники! Хороша красноперка!
У сына шум – бегу к нему и помогаю вытащить крупного линя.

Возвращаюсь к себе и вовремя; поплавок притоплен, вздрагивает – подсекаю, есть! После мощных рывков линь крутится, пытается разогнаться, резко меняет направление, но я сдерживаю его, подвожу ближе к берегу, но не могу дотянуться до него подсаком. Зову на помощь сына, а у него тоже на крючке линь. Он катушкой подтягивает леску и накоротке протаскивает его по траве к берегу, после чего торопится ко мне. Я поднимаю линя к поверхности воды, и сразу удар, брызги и обрыв лески…, но подсачек вовремя и умело подведен, и линь на берегу.

Жарко, клев постепенно слабеет, да и лини стала попадаться мельче. Сережа берет спиннинг и на полчаса отправляется за щуками, а я ложусь в душистые травы и наблюдаю, как с волги возвращаются сытые бакланы.

Август. Рассвет. Я несусь по течению на байдарке по быстрой широкой реке. Вода и небо полыхают в огненном пожаре зори. Прохладный ветер бодрит, а предвкушение охоты, где нужна меткость, реакция, выдержка наполняют энергией, и я с яростным ликованием работаю веслами, наслаждаясь скоростью.

Еще не слышны, но уже видны всплески, как миражи, зависающие над зеркальной гладью плеса. Бой жереха! Когда подплываю ближе, меня оглушают с надрывом кричащие крачки. Они кружат и прицельно пикируют, отвесно врезаясь в воду, сразу же после удара жереха, а он не всегда успевает развернуться и схватить приглушенного им малька. Я аккуратно опускаю якорь и сразу же ввязываюсь в бой. Стремительная блесна молнией сверкнула над перекатом и, едва коснувшись воды, рванула миной! Загудела на ветру натянутая леска, рассеивая сверкающим бисером стекающие капли воды. Жерех идет ко мне полукругом, разрезая верхним плавником бурлящую воду. Идет, готовясь к отчаянному последнему броску, но я, не мешкая, с ходу закидываю его в байдарку.

Еще заброс, и следующий жерех режет быструю воду. Я лишь на мгновение остановил его у борта лодки, но и этого оказалось достаточно для сокрушительного удара, после которого в фонтане брызг в воздух взлетает свободная блесна.

Бой внезапно затих – мальки и жерехи возвращаются на исходные позиции. Один, второй, третий удар – и опять закипает весь перекат. Раз за разом посылаю блесну в центр боя и вываживаю еще несколько жерехов.

Вскоре коллективная атака заканчивается, и жерехи начинают охотиться поодиночке, рассредоточившись широким фронтом. Тут нужна быстрота и точность заброса.

Оглушительный удар позади, и я с разворота посылаю туда сверкающую гранями блесну, еще удар – подсекаю и чувствую мощь крупной рыбы. Жерех не выходит на поверхность, и я, опасаясь, что он обмотает якорную веревку, отпускаю с натягом леску, даю ему походить, утомиться. Жерех выплывает на поверхность и приближается ко мне, словно серебристая торпеда, готовая взорваться в любую секунду…

Вокруг байдарки всплески и взлеты кормящейся чехони, шумят молодые жерешата, да иногда сом покажет свой гладкий, блестящий бок, унося в глубину верхоглазую чехонь. Причина пиршества – миллионы мальков в верхних слоях воды.

Насаживаю на удочку с очень коротким спуском малька и закидываю на всплеск. От взмаха удилищем мальки ненадолго опускаются ниже и, как ни в чем не бывало, вновь поднимаются, привычно сопротивляясь течению. Поплавок наклонился и резанул воду. Не могу сразу вытащить на воздух крупную чехонь. Она упирается своими плавниками-крыльями, затем резко вылетает из воды, сверкающая на солнце, словно сабля, вырванная из ножен, и слепит глаза, бьется, извивается, пока я не ловлю ее рукой. Бережно опускаю рыбу в садок, снова забрасываю снасть, и поплавок, не успев подняться, стремительно скользит по поверхности воды. Еще одна ослепительная, трепетная чехонь у меня в руках. Садок уже полный, но так хочется еще половить эту изящную рыбу. Не могу остановиться, зная, что такая рыбалка скоро закончится, и ловить чехонь придется уже по другому.

На буйном, бешеном Мангуте, где лежат принесенные половодьем деревья, я привязываю к упругим, дрожащим веткам байдарку и ловлю чехонь на зимнюю удочку. На конце лески груз, а выше два поводка, лучшая насадка – навозный червь или кусочки малька. Обычно у дна берет тарань, а выше – чехонь. Видимо, чехонь сопровождает опускающуюся наживку, и у дна получается толкучка – кто быстрее схватит. На одном крючке обычно сидит тарань, а на другом – чехонь, а иногда по две тарани или по две чехони. А бывает, клев на время затихнет, а потом кто-то силой пытается вырвать удочку из рук. Тянет и тянет в воду, но я сдерживаю рывки, поднимаю, опять опускаю, вот рыба поддается, и я начинаю двумя руками осторожно выводить ее за леску. Судак – светлый, глазастый – появляется из глубины.

А можно на рассвете наловить еще вялых кузнечиков в бутылку, взять удочку и, спрятавшись за кустами, с берега половить чехонь в проводку. Она выдает себя тихими нежными всплесками – шлеп, шлеп, шлеп.

Однажды, на Дону, я видел, как молодая казачка ловила чехонь. На донке у нее, было, пять длинных поводков через полтора метра каждый. Забросить такую снасть совсем не просто. Она аккуратно раскладывала леску на берегу, насаживала на крючки кузнечиков, брала конец лески с тяжелой свинцовой ложкой, отмеряла длину от земли до талии, раскачивала, как маятник грузило и с разворота, виртуозно, далеко и точно закидывала снасть. « - Очень важно, - говорила она, чтобы поводки в воде были перпендикулярны основной леске, - иначе их закрутит на нее».

Но мне все же больше по душе рыбалка, на которой чехонь бьет малька поверху, когда она в охотничьем азарте выпрыгивает, плещет брызгами и на звонкой леске, летает, сверкающая над моей байдаркой, а я ловлю и ловлю ее рукой, прищурив счастливые глаза.

Для того чтобы оставить комментарий войдите через социальный сервис.

26.11.2009 | В Дельте Волги