19.07.2010 | Прабабка динозавров

В ста километрах от Оренбурга, на крутом берегу старицы Урала стоит село Рассыпное. От топкого илистого берега к нему бегут пыльные тропинки. Они карабкаются по сухим холмам и убегают в степь. На другой стороне старицы раскинулась настоящая сельва. К самому горизонту уходят заросли кустов и деревьев, среди которых блестят прогалины лужиц.

Берег рядом с домиками рассечен глубокой трещиной оврага, которая тянется далеко, на пять километров, и расходится на три балки: Маячную, Татищева и Среднюю. Здесь всегда прохладно. С крутых стен падают небольшие водопадики. Между колючими кустами шумит ручей.

В 1953 году в эти края приехал молодой саратовский геолог Владимир Александрович Гаряинов. Он должен был отыскать ископаемые остатки, чтобы выяснить, в какую эпоху образовались красноцветные оренбургские пески и глины. Кроме того, Гаряинов надеялся найти черепа, а лучше – скелеты древних амфибий и рептилий. «Задача геологов – поиск ископаемой фауны – была для меня не просто рабочей необходимостью. Для меня она была большим – моей мечтой», – писал он.
 

В Оренбуржье ископаемых ящеров почти не находили, но Гаряинов с большим энтузиазмом отправился на их поиски. И в первую же неделю он наткнулся на кости на берегу речушки Большой Чаган. После нескольких ударов кирки из пестрых песков выпало небольшое ребрышко. Геолог принялся аккуратно раскапывать слой ножом, то и дело доставая позвонки, челюсти, россыпи фаланг. Казалось, песок просто нашпигован ими! Наконец попался череп. Сердце геолога екнуло от радости, но ненадолго. Когда череп был очищен от породы, стало ясно, что он принадлежит не вымершему ящеру, а… обыкновенному сурку. Вскоре был найден еще один череп, а затем большое скопление скелетов.

Давным-давно грызуны прорыли в красноцветных отложениях глубокие тоннели. Когда норы осыпались, сурки оказались погребены в древних песках. Судя по обилию костей, они внезапно погибли от какой-то эпидемии, возможно, чумы, которая уничтожила сразу все поголовье: вместе с крупными черепами часто лежали маленькие остатки детенышей.

Эта неудача стала началом целой цепи неприятностей. Сколько ни искал Гаряинов, ископаемых костей нигде не было. Он бродил по выгоревшей степи от одного села к другому, спускался в балки, залезал на высокие обрывы, раскалывал глыбы и ничего не находил. Лишь изредка встречались крохотные раковинки древних рачков конхострак. Но Гаряинов хотел отыскать другое: «Мелкие, всего несколько миллиметров раковины. Разве могли они соперничать с грозными предками крокодилов, один зуб у которых – с указательный палец взрослого мужчины? Конечно, нет».

С каждым днем надежда таяла все сильнее. Прошел май, понемногу кончилось лето, завершился сентябрь…
В начале октября Гаряинов добрался до бывшей казачьей станицы Рассыпной. Здесь его полевой маршрут заканчивался. В самый последний день экспедиции геолог направился к местному оврагу. Настроение было мрачным. Пожухлая трава окрасила степь в серые цвета. Холодное осеннее солнце сверкало в водах Урала. Под сапогами скрипели отполированные ручьем голыши.
 

На дне оврага громоздились кучи гальки и обломки песчаника, принесенные водой из верховьев. По ним можно было в общих чертах понять, какие слои вскрывает балка на своем пути к Уралу. В таких наносах иногда попадаются обломки костей. Гаряинов присел на корточки, долго перебирал камушки, но, увы, ничего интересного не нашел. Он медленно поднялся и, не спеша, пошел дальше, поглядывая на крутые обрывы. Геолог вспоминал, с каким воодушевлением отправлялся в маршрут, как мечтал привезти с собой кости и черепа. Трудно было поверить, что целых четыре месяца прошли впустую и завтра ему нужно возвращаться в Саратов.

Вдруг среди камней мелькнуло что-то необычное. Гаряинов нагнулся и поднял небольшой позвонок с уходящими в стороны остистыми отростками. Кость была темно-красного цвета. Это минералы пропитали ее за миллионы лет, пока она лежала в земле. Значит, позвонок принадлежал какому-то древнему зверю!

Но радоваться было рано, еще нужно найти местонахождение. Оно могло быть уничтожено оползнем или размыто ручьем. Стараясь не думать об этом, Гаряинов быстро зашагал по петляющему оврагу, внимательно осматривая склоны. Скоро он вышел к развилке и свернул в балку Маячную, которая меньше других заросла кустами. К счастью, долго искать не пришлось. Через несколько метров в высоком правом обрыве показалась промоина с темно-красной глиной. Рядом валялся такой же красный позвонок, а из обрыва торчал третий.

Как во сне Гаряинов принялся расчищать глину ножом, и почти сразу лезвие уткнулось во что-то твердое. Чтобы не повредить находку, геолог аккуратно выкопал сверху небольшую яму и наконец увидел то, что искал все лето, – огромный изогнутый зуб, а потом еще и еще один. Это был обломок челюсти вымершей рептилии. «Только тогда я пришел в себя и оторвался от пласта. Надо описать разрез, отобрать пробы, «привязать» находки к слою. Руки у меня дрожали, сердце стучало глухо, отрывистыми сильными ударами, и от этого буквы в журнале ложились неровными строчками», – вспоминал Гаряинов много лет спустя.
 

Охота на вымерших чудовищ увенчалась успехом. За несколько часов геолог собрал десяток позвонков, куски ребер, зубы. Он бережно переложил их ватой, обернул плотной бумагой и перевязал шпагатом каждый сверточек.
  В глубину уходило еще множество костей. Геолог понимал, что трогать их нельзя. Для этого нужны опыт и особые умения, иногда даже талант. Нередко геологи, пытаясь самостоятельно выкопать кости, попросту их разрушали. Так погибли череп огромного улемозавра из Татарии, несколько скелетов кировских ящеров дельтавятий, остатки кавказских китов. Ископаемые кости напрасно называют «окаменевшими». Очень часто они бывают хрупкими и непрочными.

В Рассыпную нужно было позвать профессиональных палеонтологов. И чем скорее они приедут, тем лучше. Кости залегали в нижней части склона, рядом с тальвегом. Мощный весенний паводок мог разрушить пласты глины, растащить и разломать все кости.
 

Гаряинов наскоро присыпал землей слой с костями и поспешил в Саратов, откуда отправил письмо в Москву, профессору И.А. Ефремову – главному советскому специалисту по древнейшим амфибиям и рептилиям. Он не сомневался, что мэтр ему ответит. В самом деле, вскоре с Гаряиновым связались сотрудники Палеонтологического института и попросили готовиться к раскопкам. Открытое им местонахождение оказалось первым в Оренбуржье захоронением хищных триасовых рептилий.

Во второй половине ноября в Саратов приехали палеонтолог Б.П. Вьюшков и один из лучших раскопщиков института В.А. Пресняков. На следующий день вместе с Гаряиновым и студентом-геологом В.Г. Очевым они отправились в Рассыпную. 
 

Зима в тот год началась рано. «Еще на перроне в Саратове я с тревогой смотрел на белые снежинки, летящие густым потоком откуда-то из неведомого далека. Снег шел вовсю. Поезд тронулся и вскоре исчезли в белой пелене станционные здания. Тревожно было у меня на душе – занесет балку снегом, как найти точку? Меня одолевало беспокойство о дороге и назойливые мысли, не подведу ли я Ивана Антоновича и его помощников, если находки окажутся малоценными? Шуточное ли дело – экспедиция Академии наук! А снег все шел и шел…» – писал Гаряинов.

День спустя отряд высадился на маленькой станции с громким названием «Казахстан». Дальше добирались на грузовике. Дорога была плохой. Во многих местах ее развезло, по обочинам лежали сугробы. Ехали тяжело и долго. Только ночью вдалеке показались крохотные огоньки села.
  На ночлег ученые остановились в ближайшем к оврагу домике. Гаряинов долго не мог уснуть и все мучался от мысли, что не сумеет разыскать местонахождение. Больше всего он сожалел, что не оставил возле костей какого-нибудь приметного знака…

Ранним утром, взяв снаряжение и плотно позавтракав, ученые выдвинулись на поиски. В своей замечательной книге «Еще не пришли динозавры» Очев писал, что день выдался ясным и холодным. Словно россыпь бриллиантов искрилась снежная пелена, ярко сияла и весело хрустела под ногами ледяная корочка, мороз пробирал даже сквозь тулупы. Над белыми домами-мазанками из труб поднимался густой дым и неподвижно висел в воздухе, словно столбы.

Все было занесено снегом. Над балкой нависали обледенелые карнизы, похожие на застывшие волны. Из сугробов торчали верхушки кустов. Узнать место было невозможно. Гаряинову пришлось искать захоронение заново.
«Когда пробились в знакомую мне балку, я совсем потерял покой. Промелькнула неприятная мысль: найду ли я под снегом нужный слой с костями? Первый раз я прошел мимо костеносной точки. Вернулся и снова двинулся на розыски. Результат тот же. В панике я метался по тальвегу, а за мной терпеливо следовали мои спутники. Наконец я сообразил оставить их на месте, а сам, обливаясь потом, месил снег… и все напрасно. Тут я спиной почувствовал (есть такое чувство расстояния, им обладают, наверное, только охотники), что прошел это место – оно должно быть сзади. Пошел назад. То же чувство остановило меня – вновь проскочил. Теперь искомое место осталось выше. Снова разворот и опять медленно, шаг за шагом пошел вверх, не отрывая глаз от правого склона, от нижней его части, где были кости. Еще прошел десять метров и – ничего! В отчаянии я прислонился спиной к обрыву и на другой стороне увидел прикрытый снегом куст полыни. Куст, как я помнил, как раз торчал напротив обнажения с костями. Шапкой я смел снег, вскрыл глину, ткнул охотничьим ножом – раздался хруст. Кости!»
  Чтобы добраться до них, нужно было снять сверху всю лишнюю породу. Работы было много, а времени мало. С каждым днем температура падала все ниже и ниже. Отметка на термометре не поднималась выше минус восемнадцати градусов.

Палеонтологи решили обратиться за помощью к школьникам. Вьюшков рассказал старшеклассникам о древних животных, объяснил, почему раскопки нельзя откладывать до лета и встретил полное понимание. Недостатка в помощниках не было.

На следующий день в балке закипела работа. В мерзлую глину вгрызались ломы и кирки, звенели заступы, стучали о ледяной песчаник лопаты. Едва из-под земли показывались кости, туда спешили Пресняков с Вьюшковым. С величайшей осторожностью они очищали их от глины, оконтуривали, вынимали из породы и заворачивали в вату и бумагу.

На раскоп уходили, едва вставало солнце, а возвращались уже затемно. Как назло, вскоре разыгралась вьюга. Три дня страшный ветер, разгоняясь на степных просторах, кружил мириады снежинок. Все от неба до земли стало белым. До балки ученые добирались по глубоким сугробам, по пояс в снегу. Но только один раз они не вышли на раскоп и остались в доме. Остальные дни работали под ударами бурана, стараясь спасти как можно больше костей.

Несмотря на колоссальные трудности, экспедиции удалось добыть множество остатков невиданных доселе животных, похожих на крокодилов. Сельские старушки так про них и говорили: «Крокодиловы мощи нашли». 
Позже в честь Гаряинова этих ящеров назвали гаряиниями. Они обитали в Приуралье в начале триасового периода, 245 миллионов лет назад. В те времена Центральная Россия располагалась гораздо ближе к экватору, чем сейчас. Климат был теплый, почти тропический. Засушливые сезоны сменялись временем дождей.
  Оренбуржье представляло собой большую низменную долину, покрытую узором речушек, озер и проток, по берегам которых возвышались густые заросли. Именно здесь сосредоточилась жизнь триасового периода. Чем дальше от воды, тем пустыннее были места: из растрескавшейся земли торчали только колючие ветки, и лишь ветер нарушал безмолвие.

Гаряиния была крупнейшим хищником триасового Приуралья. Она принадлежала к подотряду псевдозухий и приходилась близкой родственницей, практически прабабушкой крокодилам, динозаврам и птицам, появившимся на планете спустя миллионы лет.

Самой примечательной ее особенностью был загнутый кончик рыла, который помогал удерживать пищу во рту. Он был похож на клюв, усеянный длинными мощными клыками. Гаряинии унаследовали его от своих рыбоядных предков.

Есть такая детская игра – нужно без помощи рук откусить кусок яблока, висящего на нитке. Сделать это непросто. Когда пытаешься сжать челюсти, яблоко выскальзывает изо рта. У псевдозухий такой проблемы не было. Крюк действовал наподобие капкана и не оставлял добыче шансов на спасение.
  Впрочем, с подобным «клювом» было удобно охотиться лишь на мелких животных. Увеличиваясь в размерах, псевдозухии постепенно выправили «прикус». Даже у гаряиний он не столь основательный, как у предшественников, а ее потомки и вовсе обладали прямыми челюстями. Их головы напоминали динозавровые как по форме, так и по размерам.

Гаряинии вырастали до четырех метров и должны были питаться крупными животными. Их родичи, африканские эритрозухи охотились на больших ящеров дицинодонтов. Логично предположить такое меню и для гаряиний. Однако в соответствующих слоях не найдено ни одной кости дицинодонтов. Они встречаются и в более поздних, и в более ранних отложениях, а во времена гаряиний парадоксальным образом отсутствуют. Почему – неизвестно.

Скорее всего, гаряинии сидели на диете из рыб, амфибий-лабиринтодонтов и длинношеих «ящериц» пролацертилий. Об их водном образе жизни говорят и слабые конечности с хрупкими костями.

В триасовых реках Рассыпной плавали и другие великаны – амфибии паротозухи, достигавшие двух-, а то и трехметровой длины. Их глаза находились на самом верху черепа, поэтому паротозухи могли смотреть только вверх. С таким зрением нельзя гоняться за рыбой. Паротозухи были пассивными, засадными хищниками и подолгу лежали на дне, дожидаясь, когда поблизости появится добыча. Таких хищников называют «живыми капканами». И.А. Ефремов очень живописно написал про них в «Туманности Андромеды»: эта древняя саламандра с широким, плоским, как тарелка, черепом была обречена «лежать в теплой и темной воде болота в ожидании, пока что-либо съедобное не приблизится на доступное расстояние. Тогда – быстрый рывок, широкая пасть захлопывалась и… снова бесконечно терпеливое, бессмысленное лежание».

Крупные паротозухи легко могли утолить гастрономические потребности гаряиний. Но были и очень крупные, способные не только постоять за себя, но и напасть при случае на гаряинию. Схватки двух чудищ наверняка выглядели потрясающе. Трудно сказать, кто чаще оказывался победителем – грузные медлительные паротозухи или более быстрые, но хрупкие ящеры. Неслучайно на костях гаряиний имеется множество повреждений – у одной в двух местах сломана берцовая кость, у другой треснута нижняя челюсть, у третьей были разломаны и криво срослись шейные позвонки. Вряд ли гаряинии получили травмы во время охоты на рыб и «ящериц». По-видимому, эти следы оставили паротозухи. Других гигантов в тех местах не было…

Правда, по берегам бродили еще одни хищные ящеры – яикозухи. От сотен тысяч этих рептилий, когда-то населявших Приуралье, сохранился всего один позвонок да бедренная кость. Судя по ним, яикозухи достигали двухметровой длины. Они питались относительно мелкой живностью и, скорее всего, избегали гаряиний. Точно так же почти не пересекаются дороги лисиц и волков, обитающих в одном лесу. Они добывают разных животных, используют разные охотничьи тактики и не воспринимают друг друга в качестве пищи…

Зимой раскопать все захоронение не удалось, слишком богатым оно оказалось. Следующим летом в Оренбуржье отправилась большая экспедиция, получившая название «Приуральской триасовой». Ее возглавил все тот же Вьюшков. Вместе с ним поехали Пресняков, Очев, а также несколько сотрудников Палеонтологического института – П.К. Чудинов, М.Ф. Лукьянова и М.П. Жукова.

На двух полуторатонных грузовиках экспедиция все лето колесила по приуральской степи. Кроме того, по дороге она заехала в Нижний Новгород, откуда пришло сообщение о находке каких-то костей. В полевом дневнике Вьюшкова есть примечательная памятка, как добраться до этого местонахождения: «Сначала II трамвай, потом №5 до остановки «Тюрьма». Стройку университета обойти вокруг забора и попадешь в Лагерный овраг». Здесь собрали по кусочкам скелет небольшого дицинодонта, правда, без черепа. Скорее всего, его разрушило паводками.

Основная работа прошла на берегу Донгуза – небольшого левого притока Урала, чье название переводится с казахского как «Свинья». Летом эта речушка почти полностью пересыхает и превращается в цепочку грязных, окаймленных камышами луж. Еще до войны геолог П.И. Климов выкопал здесь скелет триасового дицинодонта. Теперь захоронение собирались раскопать основательно. Для этого впервые в истории палеонтологии использовались бульдозеры.

В первые же дни экспедиция нашла множество клыков дицинодонтов, рыбьих зубов и костей амфибий. Часто попадались небольшие гладкие камушки – окаменевшие, набитые чешуей экскременты древних животных. Были и уникальные находки. Например, обломок кости, кем-то изгрызенной миллионы лет назад, и остатки зверозубой рептилии.

Костей было так много, что экспедиция задержалась на Донгузе на все лето. В Рассыпную грузовики приехали лишь в сентябре. Ученые поставили палатки на склоне балки, у прошлогоднего раскопа. Сразу выяснилось, что опасения Гаряинова были ненапрасными. Вешние воды начисто смыли даже груды глин и песчаников, которые зимой скидывали вниз. Там, где они лежали, сиял на солнце ручей.

К балке подогнали бульдозер, нанятый в дорожно-строительной бригаде у Илека. Бульдозерист, бывший танкист, быстро справился со своей задачей. Огромная 14-тонная машина легко срезала и сбрасывала на дно балки пласты породы. Вскоре ручей перегородила мощная плотина.

К концу второго дня в котловане показалась коричнево-красная глина с костями. Очев сказал бульдозеристу, что можно заканчивать работу, и попросил напоследок слегка подчистить раскоп. Машина развернулась, неожиданно глубоко вонзила нож и спустила в отвал всю костеносную породу. Палеонтолога прошиб озноб.

К счастью, остались неповрежденными нижние слои, где тоже удалось отыскать остатки гаряиний. А наверху попалась только одна, но очень ценная находка. Правда, и она едва не погибла.

Палеонтологам снова вызвались помогать школьники. Они прибегали в лагерь после уроков, брали ломы и лопаты и в поисках костей крушили борта котлована. Один мальчик работал на краю раскопки. Он выворотил большую глыбу, в которой виднелись непонятные прожилки, и собрался ударить по ней еще раз. К счастью, рядом был Очев, успевший схватить ребенка за руку. В глине лежал крупный, совершенно целый череп паротозуха. По сохранности это был один из лучших, а может быть, и лучший череп лабиринтодонта во всем мире…

За два года в балке выкопали остатки пяти гаряиний, в том числе большой скелет, который вытащили буквально за хвост. Вначале стали попадаться мелкие позвонки, плотно прилегающие друг к другу. Стало понятно, что здесь может залегать полный скелет. Аккуратно расчищая глину, ученые продвигались вперед. Скоро показался таз, куча ребер, лопатки, нижняя челюсть с изогнутыми зубами. Однако радость оказалась преждевременной. Черепа у рептилии не было. Вероятно, он рассыпался на куски еще в триасовом периоде.

Кладбище гаряиний возникло в каком-то доисторическом плесе или старице, где трупы застревали на мелководье и образовывали костные скопления. Многие ящеры попадали сюда уже безголовыми. Черепа у гаряиний были ажурные, с большим числом «окон»-пустот. После смерти животного, при переносе трупа они легко разваливались на части, поэтому сохранялись нечасто.

Ни одного целого черепа в Рассыпной так и не нашли. Попались несколько нижних челюстей, разные фрагменты да пригоршня зубов. Лишь несколько лет спустя Очев откопал недалеко отсюда полный череп гаряинии, до сих пор единственный в нашей стране. Вероятно, там же залегал и скелет, но выкопать его не удалось – остатки находились внизу высокого оврага и снять сверху всю породу было невозможно.

Этот череп пригодился, когда из костей рассыпных гаряиний собирали первый (и последний) в России скелет псевдозухии. Динозавровая прабабушка стала настоящим украшением Палеонтологического музея в Москве и заняла почетное место среди других ископаемых монстров. Настолько полных скелетов псевдозухий во всем мире наберется немного. Хватит пальцев на одной руке, чтобы пересчитать их все.

Цитаты взяты из неопубликованного рассказа В.А. Гаряинова «Дважды открытое кладбище, или Охотник за черепами», из письма В.А. Гаряинова П.К. Чудинову, а также из полевого дневника Б.П. Вьюшкова. Автор благодарен Г.И. Твердохлебовой и В.П. Чудиновой, которые предоставили архивные материалы участников раскопок, а также сотрудникам Палеонтологического института РАН В.К. Голубеву, А.Г. Сенникову и М.А. Шишкину за советы и консультации.

Антон НЕЛИХОВ
Фото В.Г.ОЧЕВА (из архива М.А.ШИШКИНА)
Художник Андрей АТУЧИН

Журнал «Охотничий двор» № 7 (июль) 2010 г.

Оставить комментарий