20.09.2010 | Липовый профессионал: Мнение Владимира Самошина об Алексее Оболенском

Есть роли более пьедестальные, но кому-то надо – за истопника…
Андрей Вознесенский «Разговор с эпиграфом».

Пустословие – так можно охарактеризовать отклик А.Оболенского («РОГ», № 33/2007) на мою статью, опубликованную в журнале «Охота и Рыбалка XXI век», №8/2007. Парадокс, но именно это пустословие и эта беспомощность автора и затрудняют ответ на его отклик, поскольку, с одной стороны, мне приходится вновь и вновь повторять то, о чём я уже писал в своих статьях ранее, терпеливо пытаясь объяснить Алексею Оболенскому ошибочность некоторых его утверждений, (а я ужасно не люблю повторять по десять раз одно и то же), а с другой стороны, пустословие автора размывает саму суть спора, и мне невольно приходится вновь и вновь возвращать его и, — что для меня гораздо важнее! — читателей, к этой сути.

Кроме того, вообще вести полемику с Алексеем Оболенским — это всё равно, что, прогуливаясь со своей борзой где-нибудь в парке, наступить нечаянно в оставленную какой-то собакой кучку дерьма: и идти становится противно, и вымыть испачканный башмак негде. Однако, что ж… Как говорится, «начнём, пожалуй»! И начнём мы с совершенно необоснованного заголовка статьи Алексея Оболенского, хотя слова эти в полной мере можно отнести как раз к самому автору, поскольку это именно его отличает беспардонное обращение с фактами. (Те из читателей, которые ещё не успели заметить эту черту «профессионализма» Алексея Оболенского, могут восполнить этот пробел, прочитав, например эту мою статью). Что же касается «дилетанта»… Так ведь, если вдуматься, каждый любитель — дилетант. Один — в большей, другой — в меньшей степени. А кто из нас с Алексеем Оболенским (чуть было не написал: «более матери-истории ценен», хм…), так вот, кто из нас с Алексеем Оболенским в большей, а кто — в меньшей степени дилетант, читатели легко могут определить, если сравнят написанные мною статьи со статьями Алексея Оболенского. А если сам Алексей Оболенский (хотя и без достаточных на то оснований) считает себя «профессионалом», то «профессионализм» его — липовый, в чём читатели также могут убедиться, прочитав эту мою статью. Ведь в споре со мной, и в рассматриваемой статье («РОГ», №33/2007), и в предыдущей («РОГ», №4/2007), автор не привёл ни одного аргумента, способного опровергнуть хотя бы одно положение из предложенной мною новой системы проверки охотничьих качеств борзых, хотя, казалось бы, времени для того, чтобы попытаться найти такие аргументы, было более, чем достаточно: моя статья «О “новых” Правилах испытаний борзых» была опубликована ещё в ноябрьской книжке журнала «Охота и Рыбалка XXI век» за 2006 год. Вместо этого, по-прежнему, — одна словесная трескотня.

Обратимся теперь к эпиграфу моей статьи «Лукавая статистика», смысла которого Алексей Оболенский, кажется, не понял. (Хотя это и довольно-таки странно для «борзятника и историка», как Алексей Оболенский отрекомендовал себя однажды на страницах прекрасного журнала, выходившего на рубеже XX и XXI веков, — «Охотничьи собаки»: философию ведь историкам преподают!) Ну, что ж, придётся мне, химику по образованию, пояснить историку смысл софизма Гунсунь Луна (ок. 325 – 250 гг. до н.э.) «Белая лошадь — не лошадь». А заключается он в том, частное не равно общему, и может служить примером того, насколько ошибочными могут оказаться выводы, если на основании частного судить об общем. А ведь именно этим и занимается Алексей Оболенский в своей статье в «РОГ» №4/2007: ссылаясь на собранные им частные примеры, делает вывод об общем уровне досужести всех современных русских борзых! Но делать такой вывод — это всё равно, что, на основании того, что, скажем, в прошедшем июле было, условно говоря, пять дождливых дней, утверждать, что «июль —дождливый месяц». Удивительно, что всё ещё находятся такие, кому непонятна эта прописная истина! А то, что Алексей Оболенский не понимает этой истины, говорит тот факт, что в своём отклике (в «РОГ», №33/2007) он, вместо аргументированного возражения, ограничивается… недовольным замечанием, что я «поставил под сомнение собранные в минувшем сезоне полевые результаты псовых борзых ряда регионов России». (При этом Алексей Оболенский остаётся «верен себе», походя исказив смысл того, что я писал в статье «Лукавая статистика», в которой я «поставил под сомнение» отнюдь не «результаты псовых борзых ряда регионов России», а выводы, которые Алексей Оболенский делает на основании этих результатов). Но всякий непредвзятый любитель охоты с борзой, прочитав статью «Лукавая статистика», (скажем так: мне кажется), согласится, что сомнения эти весьма основательны. Тем не менее, Алексей Оболенский почему-то не счёл возможным (а говоря без обиняков — не смог) привести столь же основательные доводы, чтобы развеять их.

Переходя теперь к анализу текста стать Алексея Оболенского в «РОГ» № 33/2007, замечу, прежде всего, что считаю, мягко говоря, не совсем удачным сравнение такого социального института, каким является демократия, к идее которой человечество шло долгие и долгие века, и «системы индивидуальных полевых испытаний», как охотничьей инструкции, разработка которой требует несоизмеримо меньшего времени, даже если это сравнение и содержится в книге «такого яркого современного специалиста, как профессор А.В.Камерницкий». (Не могу удержаться от презрительной усмешки в адрес Алексея Оболенского за его неприкрытую лесть в адрес этого человека, которая является лишь свидетельством его, Алексея Оболенского, беспомощности в споре со мной, и плохо завуалированным приглашением А.В.Камерницкому помочь ему). Кроме того, процитировав слова «кажется, У.Черчилля» из книги А.В.Камерницкого «Полевые испытания охотничьих собак», Алексей Оболенский, со свойственной ему интеллектуальной «близорукостью», не замечает очень важного обстоятельства: «кажется, У.Черчилль» говорил о том, что ничего лучше демократии «человечество не придумало». (Курсив здесь и далее мой. — В.С.) Глагол здесь употреблён в прошедшем времени, т.е. смысл его в том, что человечество пока ещё не придумало ничего лучшего демократии. Но почему Алексей Оболенский, в ряду тех, кто был и остаётся убеждённым приверженцем «балловой» системы оценки охотничьих качеств борзых, полагает, что время для отказа от этой системы ещё не наступило? (В своей статье «О ”новых” Правилах испытаний борзых» /далее: «О “новых” Правилах»/) я, напротив, утверждаю, что это время пришло, что только отказавшись от искусственной и надуманной «балловой» системы оценки охотничьих качеств борзых, можно двигаться вперёд, а не топтаться на месте. И кстати уже об «убеждённых приверженцах». Для участия в полемике мало быть убеждённым приверженцем чего-либо (если только это что-либо не является догмой) — для участия в полемике необходимы, прежде всего, «аргументы и факты», которых (речь идёт в данном случае только об Алексее Оболенском) в статье в «РОГ» №33/2007 почти нет, а те, которые есть,— превратно истолкованы).

Да, в отличие от Алексея Оболенского, я не считаю, что «задача специалистов (каков, однако, размах: ставит задачу перед специалистами! —В.С.), работающих над совершенствованием действующих Правил испытаний, представляется (Алексею Оболенскому. — В.С.) достаточно чёткой и ясной — не меняя «идеологии» балловой системы, по мере возможности избавить Правила от явных огрехов и ничем не обоснованной правки, снизить насколько возможно пресловутый элемент “случайности”. И только».

Нет, не «только»! Свои возражения против такого подхода к Правилам я высказывал уже в своих статьях «О “новых” Правилах» и «Лукавая статистика», поэтому повторю здесь лишь вывод, к которому я пришёл: не отказавшись от «балловой» системы оценки охотничьих качеств борзых, невозможно сделать проверку этих качеств объективной и точной. Вместе с тем, в предлагаемом мною новом подходе к полевым испытаниям борзых, «центр тяжести» отнюдь не «переносится с эстетики работы собаки на примитивную результативность», как почему-то полагает Алексей Оболенский. (Странное, замечу, предположение, если учесть, что в своей статье «О “новых” Правилах» я пишу: «Эстетическое наслаждение вызывает вид самих русских псовых борзых, красота их скачки, захватывающие дух перипетии травли, а вовсе не сам затравленный зверёк». Добавлю ещё, что эти мои слова никоим образом не противоречат моему утверждению о «приоритете поимистости над резвостью», как пытается представить это Алексей Оболенский, поскольку здесь я противопоставляю чувства, которые вызывает красота борзых, их скачка и проч., и вид затравленного русака, который вряд ли способен вызвать у кого-либо хоть какие-то положительные эмоции). Эстетическое наслаждение зрелищем травли и новый подход к проверке охотничьих качеств борзых — это, как говорится, две большие разницы: «эстетика работы собаки» как была (если была — не все травли одинаково эстетичны), так и остаётся, просто оценка этой работы изменяется. Ни в одной своей статье я не утверждаю, что «мастерство» борзой (говорю только о борзых, поскольку, в отличие от Алексея Оболенского, совершенно не разбираюсь в «музыкальности голоса» гончих и стиле работы легавых, хотя и почти уверен, что и сам Алексей Оболенский не разбирается в том, о чём пишет, и его слова о «музыкальности голоса» гончих и стиле поиска легавых — всего лишь один из примеров пустопорожних рассуждений, которые ему свойственны), так вот, я нигде не утверждаю, что «мастерство» борзой является «излишеством». И дело здесь не только в том, что (сошлюсь на В.И.Казанского) «характерные признаки мастерства на испытаниях борзых удаётся видеть крайне редко». (В.И.Казанский. Борзые. М., 1984 г., с. 152). Есть и ещё один, — куда более важный! — довод в пользу моего предложения отказаться на полевых испытаниях от бесплодных попыток «поверить алгеброй гармонию», иными словами, попыток оценить мастерство борзой. Дело в том, что «мастерство» — это благоприобретённый признак борзой, и, мало того, что для приобретения его борзой недостаточно «травить по два зайчика в неделю», как совершенно справедливо писал в своё время (1876 г.) П.М.Мачеварианов, но — что самое важное! — и приобретённый опыт не является наследуемым! А ведь, как напомнил мне Алексей Оболенский, (непонятно, правда, на каком основании предположив, что я этого не знаю), процитировав слова А.В.Камерницкого, полевые испытания проводятся «для выявления природных качеств собаки с целью её племенного использования». (Цитирую по статье Алексея Оболенского в «РОГ» № 33/2007, поэтому заранее прошу прощения за возможные неточности. Замечу здесь же, что, процитировав слова А.В.Камерницкого, Алексей Оболенский лукаво умолчал, что и в своей статье «О “новых” Правилах» я говорю, по существу, о том же: «Полевые испытания (наряду с выставками) — это племенное мероприятие»). Но мастерство не является природным качеством борзой, мастерство — качество благоприобретённое, и, следовательно, оценка его на полевых испытаниях борзых абсолютно бессмысленна с точки зрения «выявления природных качеств собаки с целью её племенного использования»! Бессмысленна! Таким образом, Алексей Оболенский, оставаясь «убеждённым приверженцем» «балловой» системы, демонстрирует этим свою «убеждённую приверженность» бессмысленному действию. Что же касается моих слов о том, что целью испытаний является «сравнив борзую и русака, выявить кто из них резвее», то слова эти (как это ни покажется странным Алексею Оболенскому) вовсе не противоречат словам А.В.Камерницкого. Ведь, выявив из числа участвовавших в испытаниях борзых, тех, которые отличаются резвостью (одним из важнейших природных качеств борзой!), мы тем самым выявим тех борзых, которые могут быть впоследствии использованы для племенного разведения. Как видим, никакого противоречия в моих словах и словах «такого яркого современного специалиста, как профессор А.В.Камерницкий», нет. И, чтобы понять это, Алексею Оболенскому необходимо было сделать всего лишь один логический шаг! Но даже одного логического шага самостоятельно он сделать не смог. И такой человек мнит себя «профессионалом»! Ну и ну!..

Далее. Совершенно непонятно, какую связь усмотрел Алексей Оболенский, ставя в один ряд предложенную мною систему проверки охотничьих качеств борзых, с идеей И.Б.Соловьёва, который предлагал «возвращение к действующей (по-русски правильнее было бы написать действовавшей. — В.С.) столетие назад в России системе садок» и с «появлением разного рода бегов (?! — В.С.) за искусственным объектом преследования», если предлагаемая мною система предназначена исключительно для проверки охотничьих качеств борзых на полевых испытаниях!

Теперь, прежде чем перейти к обсуждению следующей части статьи Алексея Оболенского, касающейся моего предложения отказаться от учёта дистанции подъёма зверя (так называемой «меры») при проведении полевых испытаний борзых, хотел бы сказать следующее. У тех читателей, которые, по каким-либо причинам, не читали моей статьи «О ”новых” Правилах», а судят о ней по статьям Алексея Оболенского в «РОГ», может сложиться превратное представление, что отказ от учёта «меры» — чуть ли не единственное или, во всяком случае, — чуть ли не главное моё предложение, поскольку Алексей Оболенский в своих публикациях с маниакальным упорством делает «акцент» именно на этом вопросе. (Да ещё на вопросе о возможности или невозможности абсолютно точно измерить резвость /скорость скачки в данном случае/ русской псовой борзой на кинодроме — вопросе, который вообще меня не интересует, и никоим образом не связан с предлагаемой мною новой системой проверки охотничьих качеств борзых!) На самом же деле, моё предложение отказаться от учёта «меры» — лишь одно из, и, уж конечно, не главное. Главный пафос моей статьи «О “новых” Правилах» направлен против искусственной и надуманной «балловой» системы оценок, лежащей в основе ныне действующих Правил. Кроме этого, в статье содержатся предложения о том, что (на мой взгляд) необходимо сделать, чтобы проверка охотничьих качеств борзых стала, если и не абсолютно, то, по крайней мере, значительно более объективной и точной.

Вернёмся теперь вновь к статье Алексея Оболенского. Процитировав мои слова о «мере», (и, замечу в скобках, процитировав неточно: я, в своей статье «О “новых” Правилах», говоря о «растяжимости понятия «меры», ссылаясь на действующие Правила испытаний борзых, указываю её минимальное численное значение — 25 метров. Алексей Оболенский же, поясняя читателям это понятие, — чего от него совершенно не требовалось: достаточно было просто точно процитировать мои слова, — пишет, ссылаясь при этом на самого себя (!), что мера — это расстояние «от 20 до 100 м»), так вот, процитировав мои слова о «мере», Алексей Оболенский замечает, что он (в своей статье в «РОГ» № 4/2007. — В.С.) «не вдаваясь в критику предлагаемого (мною. — В.С.) проекта, указал для примера лишь на явную ошибочность таких утверждений, как необходимость отмены понятия «мерного русака» и возможность сколько-нибудь объективной (?! — В.С.) проверки резвости псовых борзых на кинодроме», и что при этом Алексей Оболенский «не счёл нужным озадачивать (?! — В.С.) читателей излишними доказательствами, поскольку <…> разница в работе собаки по русаку, вставшему «из-под ног» и побудившемуся «в меру» разительна, <…> равно как и отличия в поведении на беговой дорожке представителей отечественных пород борзых и английских узкоспециализированных собак». Начну с того, что я-то как раз и жду от Алексея Оболенского, когда же он, наконец, «сочтёт нужным», если так можно выразиться, «вдаться» в критику предлагаемого проекта, поскольку и в этой своей статье («РОГ», № 33/2007), и в предыдущей («РОГ», №4/2007) не содержится ничего, кроме пустых слов. Поскольку, если Алексей Оболенский, в отличие от меня, не считает, что работу борзой на полевых испытаниях (как, впрочем, и на охоте) «венчает поимистость»; что борзая «резвая может быть непоимистой, поимистая не может быть не резвой»; что «меру» невозможно точно определить, а абсолютную резвость борзой можно точно проверить на кинодроме — то, чтобы доказать обратное, необходимы более веские аргументы, чем простое указание на разницу в работе борзой по русаку, поднявшемуся «из-под ног», и побудившемуся «в меру». (Замечу в скобках, что в своей статье «О “новых” Правилах», я не только не оспариваю эту «разницу», но и вообще не касаюсь вопроса, посвящённого характеру работы борзой в различных ситуациях. Но, коль скоро Алексей Оболенский завёл об этом речь, то не могу здесь не указать на одно обстоятельство. Автор подчёркивает отличия в поведении на беговой дорожке «английских узкоспециализированных собак». Но в своей статье в «РОГ» № 4/2007 он же, противопоставляя досужести русских псовых борзых досужесть, в том числе, и грейхаундов, т.е. тех самых «английских узкоспециализированных собак», о которых Алексей Оболенский пишет в «РОГ» № 33/2007, отмечает и их охотничьи качества. Получается, что не такие уж они «узкоспециализированные», эти наши «английские узкоспециализированные собаки! Но это так, к слову.)

Возвращаясь к разговору о «мере», повторю ещё и ещё раз: моё предложение отказаться от учёта дистанции подъёма зверя («меры»), вызвано, прежде всего, тем, что её точное определение (в условиях полевых испытаний) в принципе невозможно, а её неточная оценка напрямую связана со столь же неточной оценкой одного из важных охотничьих качеств борзой — резвости. (Речь идёт о действующих Правилах. В предлагаемой мною системе не оценки, а проверки охотничьих качеств борзой понятие «мерного русака» исключено по другой причине: из-за желания исключить при этом какой бы то ни было субъективный фактор при проведении полевых испытаний). Что же касается травли русака, побудившегося, образно говоря, из-под ног, то, если бы Алексей Оболенский не лукавил, то он привёл бы полную цитату из моей статьи «Лукавая статистика». Что ж, придётся мне сделать это за него: «Вместе с тем, предлагая исключить из Правил упоминание о «мерном русаке», я вовсе не считаю допустимым (как почему-то полагает Алексей Оболенский) травить зверя, поднявшегося «из-под ног». В статье («О “новых” Правилах». — В.С.) я, мне кажется, предельно ясно дал понять, что считаю и дистанцию в 25 метров (минимально допустимую по действующим Правилам дистанцию подъёма, при которой разрешено травить зайца) слишком близкой! «Куда уж ближе!» — восклицаю я , когда говорю о допустимости травли русака, поднявшегося, образно говоря, (подчёркиваю: образно говоря!) из-под ног. Ясно, что ни о какой травле зайца, поднявшегося в 5 – 10 метрах от борзой, речи просто не идёт! Травить такого зверя не позволит, по-моему, совесть охотника. Я так считаю». ( Кстати, никак не пойму, чем так «позабавили» эти мои слова Алексея Оболенского). Как видим, я говорю здесь о том, что, по моему мнению, совесть охотника не позволит ему травить такого (поднявшегося в 5 – 10 метрах от борзой) русака. Тем более, что предложение отказаться от учёта «меры» не означает, разумеется, обязательного требования пускать борзую по русаку, поднявшемуся «не в меру»! Это-то, хотя бы понятно? Видимо, нет, поскольку Алексей Оболенский считает, что, приняв предложение отказаться от учёта «меры», «ни о каком ином (как только травить зайца из-под ног. — В.С.) толковании <…> и речи идти не может!» А если повнимательнее почитать статью? Ведь речь в ней идёт, в частности, не о том, чтобы травить зайца, побудившегося в 5 – 10 метрах от борзой, а о том, чтобы исключить саму возможность субъективной оценки дистанции подъёма, когда, по мнению участника, сбросившего своих борзых по русаку, поднявшемуся, на его взгляд, не ближе 25 м, судья (почти никогда не имеющий физической возможности точно зафиксировать момент подъёма русака, а значит, и точно определить дистанцию подъёма), так вот, судья при этом считает, что борзые были пущены по русаку, поднявшемуся ближе 25 м. А поскольку на полевых испытаниях у участников, если так можно выразиться, “из прав — одни обязанности”, то судья одного участника за это нарушение (пуск борзой по русаку, поднявшемуся ближе 25 м) по своему усмотрению может снять с испытаний, а другого — за аналогичное — оставить. Вот о чём идёт речь, когда я говорю о необходимости отказаться от учёта «меры». И, чтобы уже расставить «все точки над ё», приведу цитату, касающуюся «меры», из своей статьи «О “новых” Правилах», чтобы показать, что моё мнение на этот счёт отнюдь не изменилось: «И даже если — как исключение! (!!! — ставлю сейчас уже три восклицательных знака, в надежде, что Алексей Оболенский обратит, наконец, своё внимание на это моё восклицание. — В.С.) — какой-то борзой “повезёт” и борзятник <…> в пылу азарта (вынужден подчеркнуть это сейчас специально для Алексея Оболенского: в пылу азарта! — В.С.) пустит её по русаку, поднявшемуся, образно говоря, из-под ног, (тем более что и действующие Правила разрешают пускать борзую по русаку, поднявшемуся на расстоянии 25 метров — куда уж ближе!), так вот, это будет означать только одно — повезло, и только! Вряд ли такое же “везение” повторится с этой же борзой на следующих испытаниях».

Что же касается моих высказываний о «преобладании поимистости над резвостью», то они вообще никак не связаны с надуманной Алексеем Оболенским проблемой травли русака, поднявшегося «из-под ног». Ведь говорю я о «приоритете поимистости над резвостью» в том пункте предлагаемой мною новой системы проверки охотничьих качеств борзых, где перечисляю условия для присуждения борзым дипломов той или иной степени. Напомню свои слова, чтобы Алексей Оболенский не попытался подобрать к ним «иное толкование»: « — если зверя, после “перепасовок” с первой, заловит вторая борзая, то она получает диплом II степени, а борзая, первой сделавшая угонку зверю, “остаётся” с дипломом III степени. (Здесь отражён приоритет поимистости над резвостью, поскольку поимистость — это как раз то качество борзой <…> без которого она перестаёт быть ловчей собакой, каковой, по идее, является». («О “новых” Правилах испытаний борзых» /«Охота и Рыбалка XXI век», №11/2006). Как видим, здесь и намёка нет на то, что я считаю поимистость «единственным мерилом полевого досуга» борзой, каковым Алексей Оболенский «всегда» полагал «число словленных /борзой/ собакой русаков». Ошибочность этого утверждения Алексея Оболенского я, опираясь, в том числе, и на собранные им же самим (!) статистические данные, убедительно, как мне казалось, доказал в своей статье «Лукавая статистика». И аргументы, которые я привёл в этой статье, замечу, Алексей Оболенский не опроверг. Мои же «собственные рассуждения о преобладании поимистости над резвостью» означают лишь, что, тем самым, я подчёркиваю интегральный характер этого качества борзой, отнюдь не считая его при этом «единственным» мерилом её полевого досуга! И кстати уже о недоумённом вопросе Алексея Оболенского «а как же его (т.е. мои. — В.С.) собственные рассуждения о преобладании поимистости над резвостью?!», в котором (в вопросе) абсолютно отсутствует логика, поскольку — сугубо теоретически! — мои «собственные рассуждения о преобладании поимистости над резвостью», могли ведь оказаться и ложными. И тогда получилось бы, что Алексей Оболенский для подтверждения истинности своего суждения, использовал бы ложное моё —логическая безграмотность Алексея Оболенского просто удручающа!

Движемся дальше. Я, вопреки утверждению Алексея Оболенского, не отношу к «другим “субъективным” факторам оценки охотничьих качеств борзых <…> все элементы высворки» и «отношение к пойманному зверю». Я считаю оценку этих элементов на полевых испытаниях неуместной, только и всего! Что же касается других «субъективных факторов», которые перечислил Алексей Оболенский, то тут он или не понимает, о чём говорит (что скорее всего) или лукавит, поскольку я не отношу мастерство и другие элементы полевого досуга борзой к субъективным факторам. Я говорю о том, что оценка этих элементов носит субъективный характер, что, надеюсь, не требует доказательств. И то, что оценка на полевых испытаниях борзых их мастерства, зоркости, силы и других элементов, «затрудняет полноценную работу эксперта» — это отнюдь не только моё мнение, как полагает Алексей Оболенский. Такого же мнения придерживался и, например, В.И.Казанский, когда писал в книге «Борзые», что «проверка охотничьих собак любых пород (испытания) — дело сложное и ответственное. И самыми трудными для судей следует считать испытания борзых». (В.И.Казанский. Указ. соч., с. 148). Вторит ему и Г.В.Зотова: «Судить борзых в поле не просто». (Г.В.Зотова. Русская псовая борзая. М., 2003 г., с. 131). Не боясь ошибиться, можно утверждать, что все судьи, проводящие полевые испытания борзых, разделяют это мнение, но почему-то не связывают эту сложность и трудность судейства с лежащей в основе Правил, по которым им приходится судить на испытаниях борзых, «балловой» системой оценок. А ведь первопричина всех этих сложностей и трудностей заключается именно в ней! Но моё собственное предложение отказаться на полевых испытаниях борзых от оценки ряда элементов их полевого досуга, объясняется, разумеется, не тем, что это затрудняет работу судей. (В своей статье «О “новых” Правилах» я лишь указал на генетическую связь этих «трудностей» с «балловой» системой). Моё предложение отказаться от оценки ряда показателей полевого досуга борзой объясняется тем, что, по ныне действующим Правилам испытаний, объективно и точно оценить их не представляется возможным, либо такая оценка будет носить откровенно формальный характер, либо (как в случае с мастерством борзой) проводить такую оценку вообще не имеет смысла.

Теперь коснусь одного из самых неприятных вопросов, который затрагивает в своей статье в «РОГ» № 33/2007 Алексей Оболенский, и который вызвал у меня крайнее изумление. Речь идёт о том, что я в статье «Лукавая статистика» «“уличил”, — по словам Алексея Оболенского, — “недобросовестного” автора в “фактической” ошибке”», указав на ошибочность его утверждения о том, что «дипломы I и II степени без поимки русака не присуждаются». В своей статье «Странная логика», которая была отправлена в Редакцию ещё до выхода из печати 33-го номера «РОГ», я подробно объяснил Алексею Оболенскому ошибочность его утверждения (в части, касающейся дипломов II степени), сославшись при этом на соответствующий пункт действующих Правил, который гласит: «Для присуждения диплома II степени в разряде индивидуальной расценки обязательна поимка зайца ею, или другими собаками группы, в которой она работает». Казалось бы, всё здесь не просто ясно, а запредельно ясно. Но оказалось, что не для всех. Алексей Оболенский в своей статье в «РОГ» № 33/2007, цитируя этот же пункт (!!) Правил (правда, почему-то ссылаясь при этом на Правила… 1972 (!) года, а не на действующий документ), утверждает, — что уже просто не поддаётся никакому рациональному объяснению! — что я не прав, и что диплом II степени присуждается только борзой, заловившей русака! (Особенно “забавно”, что по Правилам 1972 года, на которые ссылается Алексей Оболенский, борзая, заловившая русака, могла вообще остаться при этом без диплома! Цитирую: «… при этом прочие собаки (не показавшие высокой резвости. — В.С.) могут остаться и без дипломов, включая и ту, которая взяла русака из-под чужих угонок». (Полный сборник нормативных документов по охотничьему собаководству. Борзые. М., 1992 г., с. 91). Это же положение, кстати, было перенесено и в Правила 1980 года, к которым, в одной из своих статей, призывает вернуться Алексей Оболенский. Вопрос: понимает ли он сам, к чему призывает? Думаю, что ответ очевиден. Или объяснить?) Признаюсь, я чувствую некоторую неловкость из-за того, что приходится вновь объяснять Алексею Оболенскому прописные истины, поскольку в рассматриваемом пункте Правил в буквальном смысле чёрным по белому написано, что для присуждения борзой диплома II степени, обязательна поимка зайца «ею или другими собаками группы, в которой она работает»! Но вот скажите, разве может профессионал, если, конечно, он настоящий, а не липовый, прочитав эти строки, утверждать, что для присуждения диплома II степени поимка зайца данной борзой обязательна?! Объясняю специально для «профессионалов», подобных Алексею Оболенскому (хотя точнее будет сказать: специально для Алексея Оболенского, поскольку я сомневаюсь, что кто-либо, кроме него, не понимает этот пункт Правил): элементарная логика подсказывает, что если заяц пойман «другими собаками группы», то, следовательно, он не был пойман «ею», т.е. той борзой, которой, по результатам травли, и будет присуждён диплом II степени. А это и означает, что, как я и утверждаю в статье «Лукавая статистика», диплом II степени, вопреки совершенно необъяснимому убеждению Алексея Оболенского, может быть присуждён и борзой, не заловившей русака. Если же логика оказывается бессильной для того, чтобы Алексей Оболенский, наконец, понял ошибочность своего мнения, сошлюсь ещё раз на описанный Владимиром Максимовым (и лукаво обойдённый молчанием липовым «профессионалом») в его статье «Страницы из дневника псового охотника» («Охота и Рыбалка XXI век», № 1/2007) случай из практики, когда судья, опираясь на соответствующий пункт действующих Правил, присудила диплом II степени грею, не заловившему русака. Положим, что случай этот —из разряда одиозных. (Что, однако, ни в коей мере не умаляет его значения как неопровержимого аргумента в споре). Но примеры того, что дипломы II степени присуждаются и борзым, не заловившим русака, Алексей Оболенский может найти (пишу: Алексей Оболенский, поскольку, видимо, он единственный, кто не понимает смысл процитированного им же самим (!) пункта Правил) и в статье Г.В.Зотовой «Всероссийские состязания борзых 1990 г.» (Вестник охотничьего собаководства. М., 1993 г., с. 23). Экспертная комиссия этих состязаний, в состав которой входили эксперт I категории А.В.Сакаева (Ставропольский край), эксперт I категории А.Б.Лукашев (Омск), эксперт I категории Л.М.Гуничева (Москва) и председателем которой была эксперт Всесоюзной категории Г.В.Зотова, присудила (подчеркну: в полном соответствии с рассматриваемым пунктом Правил /1980 года/ испытаний борзых!), среди прочих, и несколько дипломов II степени борзым, не заловившим русака. Какие ещё доказательства нужны, чтобы Алексей Оболенский понял, наконец, ошибочность своего мнения? Или он полагает, что и названные эксперты проявили при этом полное незнание Правил полевых испытаний борзых? Сошлюсь тогда на слова человека, разработавшего эти Правила, а именно на В.И.Казанского, который писал, что «действующие правила испытаний (1980 года. — В.С.) допускают присуждение диплома II и III степеней без поимки зверя данной собакой». (В.И.Казанский. Указ. соч. с. 151).

Всё сказанное, мне кажется, убедительно говорит о том, что я не только «удосужился ознакомиться с Правилами испытаний», но, в отличие от Алексея Оболенского, ещё и понял, о чём в них идёт речь. (Пишу всё это, а самого не покидает ощущение некоторой фантасмагоричности ситуации, при которой приходится объяснять очевидное. Вообще же говоря, имея счастье не быть лично знакомым с Алексеем Оболенским, я, тем не менее, рискну предположить, что этот человек не отягощён излишними психологическими комплексами, поскольку, как видно, совершенно не понимает, что после опубликованной им в «РОГ» статьи, он может стать посмешищем в глазах здравомыслящих любителей охоты с борзой).

Хочу заметить, далее, что я вовсе не считаю, что, предложив свой подход к проверке охотничьих качеств борзых на полевых испытаниях, взял «на себя смелость отвергать накопленный поколениями российских собаководов опыт». Моё предложение отказаться от «балловой» системы оценок вызвано стремлением устранить присущие (построенным на её основе) Правилам испытаний недостатки, поскольку иным путём (кроме как отказавшись от «балловой» системы) «избавить Правила от явных огрехов, — вопреки мнению Алексея Оболенского, — просто невозможно! Требуется ли для этого смелость? Думаю, что да, только не в смысле смелости «отвергать <…> опыт», а в смысле признать неустранимые иным, кроме предложенного мною, путём недостатки Правил испытаний борзых.

И тут мы подошли, наконец, к тому, чему, собственно говоря, и должен был бы быть посвящён спор об этих Правилах, а именно: считает ли Алексей Оболенский, оставаясь их «убеждённым приверженцем», что ныне действующие Правила испытаний позволяют объективно и точно проверить работу борзой в поле? Ведь именно этот вопрос является главным, именно ответу на этот вопрос и посвящены мои статьи «О “новых” Правилах испытаний борзых», «Эх, раз, ещё раз!.. Ещё много, много раз?» («РОГ», № 3/2007), «Лукавая статистика», и «Странная логика» (отправлена в Редакцию 7 июля этого года). Не обсуждению второстепенных и третьестепенных вопросов, на которое пытается (и, надо сказать, небезуспешно) провоцировать меня Алексей Оболенский, а обсуждению главного тезиса этих моих статей, а именно, что по действующим сейчас Правилам объективно и точно проверить охотничьи качества борзой невозможно! Докажите же, если сможете, обратное! Озадачьте же, наконец, читателей «излишними доказательствами»!

И ещё два слова. О самом, пожалуй, неприятном для меня. В своей статье Алексей Оболенский, хотя и совершенно необоснованно (что, как я надеюсь, стало ясно читателям из этого моего ответа ему), но от того не менее оскорбительно, утверждает, что сомневается в том, что меня «в состоянии убедить какие бы то ни было аргументы». Но, позвольте, о каких же аргументах идёт речь? О тех пустопорожних рассуждениях, которые Алексей Оболенский «полагает» аргументами? Так это не аргументы, а пустые слова, к тому же не относящиеся к сути спора. Нельзя же всерьёз считать аргументом слова Алексея Оболенского о том, что «до недавнего времени результативность системы «балловой» оценки работы борзых под сомнение никто не ставил». Далее. Какие именно свои мнения я за время дискуссии «уже несколько раз» (?! — В.С.) изменил «на диаметрально противоположное», если я, как и прежде, продолжаю настаивать на отказе от «балловой» системы оценок охотничьих качеств борзых; если я, как и прежде, продолжаю настаивать на отмене учёта дистанции подъёма зверя; если я, как и прежде, продолжаю сомневаться в справедливости вывода Алексея Оболенского о «полнейшем отсутствии» досужести у современных русских псовых борзых; если я, как и прежде, продолжаю считать, что поимистость — это приоритетное качество борзой; если я, как и прежде, продолжаю утверждать, что главное для подавляющего большинства любителей охоты с борзой (по моему мнению) — это чтобы их любимица поймала русака, и совершенно при этом не важно, что она с ним потом сделает; если я, как и прежде, продолжаю утверждать, что (опять-таки по моему мнению) для подавляющего большинства современных любителей борзых, полевые испытания и есть «почти» охота; и, наконец, если я, как и прежде, продолжаю утверждать, что абсолютную резвость русской псовой борзой можно абсолютно точно измерить на кинодроме. Свои аргументы (там, где они требуются) я привёл в статьях «О “новых” Правилах испытаний борзых» и «Лукавая статистика». Алексей Оболенский, не соглашаясь с ними, ограничился пустопорожними рассуждениями, да постановкой задач (!) перед «специалистами». (Интересно, кстати, кого он имеет в виду, говоря о «специалистах»?). Так кого же из нас не «в состоянии убедить какие бы то ни было аргументы»? Ну, и, наконец, кто же из нас продемонстрировал «полное незнание критикуемых им же самим Правил»? Хотелось бы услышать ответы на эти вопросы. В противном случае станет совершенно очевидным, что это как раз Алексея Оболенского не «в состоянии убедить какие бы то ни было аргументы», и что он остаётся глух к приводимым мною объяснениям непонятных для него моментов.

Что же касается того, что, по мнению Алексея Оболенского, я не вижу «разницы между испытаниями и псовой охотой», то и в этом он «глубоко» неправ. Говоря о том, что в современных условиях полевые испытания борзых и охота «почти одно и то же», я лишь утверждаю очевидное. Сегодняшние полевые испытания — это современный вариант старинной охоты «в равнинку», и отличаются от неё, по большому счёту, только тем, что участники полевых испытаний передвигаются по полю пешком, а старинные псовые охотники — верхом. О других же видах псовой охоты, таких как островная езда или выездка на зарю, езда по брызгам и проч., и проч. я, что называется, и думать забыл. (Надеюсь, смысловую разницу между устойчивым словосочетанием “и думать забыл” и глаголом “забыл” Алексей Оболенский понимает? Или и это тоже требуется объяснять?). Почти все из перечисленных (и не перечисленных) мною охот, сегодня — достояние истории. Новые комплектные охоты — не в счёт, поскольку составляют сейчас редчайшее исключение. Поэтому-то я и говорю, что современные полевые испытания и охота — почти одно и то же, и что для подавляющего большинства современных любителей борзых, в том числе, — я уверен! — и для Алексея Оболенского — полевые испытания — это и есть «почти» охота. Или я ошибаюсь?

Подводя итог сказанному, хотелось бы посоветовать Алексею Оболенскому перестать тешить себя (и смешить других) иллюзией, что его мнение — единственно верное, и перестать списывать на чужое «лукавство» собственное неумение вести полемику. Ну, и, конечно же, с уважением относиться к оппоненту, поскольку без такого уважения журнальная полемика очень легко может превратиться в банальную перебранку.