30.09.2010 | Барский луг

Последнее время частенько ловлю себя на мысли, что не хочу идти в места, куда раньше бежал в любое время года. И мысль эта приходит внезапно. Порой все сборы сделаны, и рюкзак за плечами и … вдруг ни с того ни с сего мелькнёт эта самая навязчивая мыслишка: «- Не ходи туда, не ходи!» - и словно током тебя прошибет, приземлит к реальности. Стоишь словно в беспамятстве. А она, эта мыслишка, так и гложет тебя, так и точит. Постоишь в нерешительности, подумаешь. И… согласишься. «Осядешь» на свой день, в котором живешь, и поймешь о невозвратном…
Вот и сейчас, стоя на распутье лесных дорог, под ясное, но уже неназойливое как в летние месяцы солнце, под звонкий шум опадающей листвы да блаженное мурлыканье сойки на голой, как перст, осине, не решаюсь сделать шаг по тропинке, что ведёт на Барский луг.
Прислонил я к берёзовому стволу. Сбросил свой рюкзак и, словно бродяга, потерявший силу в ногах от долгого пути, уселся наземь, усланную золотом опавшей листвы берёз. Вчера был дождь, а вот сегодня небо в голубом одеянии. Просвистел рябчик да стих, будто испугался внезапной тишины осеннего дня.
Задержавшийся, словно опоздавший по расписанию автобус, журавлиный косяк, сперва тянулся остроносым клином, а потом разбился на хаос. Закружились огромные птицы в беспорядочной круговерте над лесом, над болотами, надо мной. Курлычут. Прощаются. Кончилось журавлиное лето - еще один год жизни на родной стороне пролетел. И затихает лес, слушая журавлиное прощание. Даже сойка притаилась, насторожилась. Но вот выпрямился журавлиный клин и потянулся дальше.
Барский луг. Место моих первых самостоятельных лесных походов. Добраться до него было просто – по бровке лесной речки, что прямо выводила к лугу. Хотя дорога не мёд – малинник с ежевичником да молодая поросль черёмух. Но разве может быть неприятна дорога по лесу! Выйдешь, бывало, на луг в осенний день, когда ещё листва на берёзах крепко держится, а он, словно огромное зеркало, отражающее золото осени, ровный, ясный, по самые бровки вычищенный – местное лесничество тут из покон веков сено заготавливало. Вывозили стожки с дороги, что была по другую сторону луга. Дорогу ту звали почему-то «дальним кустом». А вокруг луга жиденький березнячок, а совсем близко и речушка шумит бобровой плотиной. В тихий осенний денёк эти водные перекаты далеко слышны. Вот так придёшь на луг в утренние часы первого листопада, когда ещё не высохла ночная роса на паутине, устроишься где-нибудь так, чтоб не особо приметен был, и посвистываешь в рябчиный пищик, лес слушаешь и сам становишься частицей этого леса. Не заметишь, как пробежит час другой, и солнце поднимется над горизонтом, убрав холод теней, и наступит пора домой возвращаться. А как вернёшься домой, так опять на Барский луг тянет, будто бы позабыл там что-то дорогое, близкое. Повесишь ружье, смахнув со стволов нацепившуюся по пути паутину, и вновь затревожит мысль о Барском луге. И так ото дня ко дню вновь торопишь неделю.
Вот так, и случается – прикипишь душой и сердцем к одному лесному местечку, и всё тянет и тянет тебя туда даже тогда, когда уж и нет этого самого лесного местечка, а для тебя всё одно, оно как божий день наяву.
Шёл тогда 1977 год. Почему запомнил? Да очень просто! Прибежал тогда домой да записал ещё неровным, почерком первоклашки в тетрадке по чистописанию: «был на лугу Барском». Да ещё подписал, что там чисто. Потряс меня тогда, мальца, уют Барского луга. А было всё так. Прихватил нас тогда, мальчишек, старый лесник дед Иван, живший в соседней деревушке Пожога, на своей повозке. Хоть и не была лошадь в диковину, а всё одно лишний разок прокатиться на дрогах по лесной дороге было одно удовольствие. Даже назойливое комарьё помехой не было. До Пожоги от нашей деревни было вёрст семь - путь неблизкий, учитывая то, что обратно всем нам предстояло идти до дома пешком – конный путь был лишь в одну сторону. Но такой расклад событий нас не пугал: чем по деревне без дела слоняться, так лучше на лошадке прокатиться. Развалившись на теплом, душистом сене, под тихие песенные напевы деда Ивана мы и преодолевали лесное бездорожье. И вот на одном из лесных перекрёстков дед Иван возьми да и поверни свою повозку на извилистую неизвестную нам дорогу. Дорога узкая, прутистая поросль по телу лупит. Так и добрались до Барского луга. Что это луг Барский я конечно от самого деда Ивана и узнал. Красивый был луг – чистое поле в обрамлении берёз. По лугу были раскиданы копёнки свежескошенной травицы. Увидел я тогда этот луг первый раз в своей жизни – увидел и сфотографировал в памяти на все последующие годы. Потом каждый раз приходя на луг, старался представить тот первоначальный его облик.
Тогда дед Иван погрузив на повозку две крепких копёнки, тронул телегу дальше, а мы, мальчишки, пошли в обратный путь. Так я открыл для себя Барский луг. Неизвестно, когда бы я узнал о его существовании, если бы не та поездка за сенными копёшками с дедом Иваном. А как повзрослел и в лесные походы ударился, то стал для меня Барский луг самым излюбленным местом охот.
Почему «Барский» я тогда вовсе не задумывался. Потом узнал, что земли этого луга принадлежали какому – то столичному помещику. Имя его стерлось из памяти людской, а вот луг так и остался Барским.
Чаще всего бывал я на лугу один. Две мои охоты, которые никогда «не обходили» луг стороной это рябчиная да вальдшнепиная тяга. Не знаю, почему, но взбрело мне тогда по охотничьей юности, что первые вальдшнепы прилетают именно на Барский луг, и тут начинаются первые тяги. И я после школы спешил в пору начала тяг на Барский луг увидеть первых вальдшнепов и порой случалось так, что именно на Барском лугу я и встречал вальдшнепиную весну. Почему так происходило я не знаю. Это могла быть случайность, а может быть и на самом деле скорей всего прилетали вальдшнепы первыми именно на Барский луг. Сказка, написанная охотничьим детством.
Когда весна опаздывала, я не смотря на усталость, каждый вечер, преодолевая вёрсты, что вели к Барскому лугу, по промозглой раскисшей снеговой тропе под несмелые песни чёрных дроздов и зарянок спешил на Барский луг. Отстояв среди весеннего леса короткие полчаса в ожидании весеннего вальдшнепиного чуда, уходил домой с одной лишь только мыслью, что завтра, может быть, потянут. И я приходил вновь и стоял на лугу до «второй» звезды и дожидался своего первого вальдшнепа и с замиранием следил как тянет он луговой кромкой, как сворачивает в сторону и скрывается за стеной неодетого березняка. А ты все стоишь и слушаешь, как угасает день и как просыпается ночь, и уже в темноте под легкий хруст ледовой корочки спешишь домой, прощаясь с лугом до следующего вечера. И в этом прощании была радость новой встречи ещё не начавшегося дня.
Редко я изменял Барскому лугу. Бывало, что отправлялся я куда – ни будь на поиски новых вальдшнепиных мест, но через день-другой непременно возвращался на Барский луг вновь. Словно возвращался домой, где меня ждали.
В осеннюю грибную пору старался как можно чаще заглядывать на Барский луг. Выгадывал свой путь так, что моя мысленная тропинка неизменно поворачивала в сторону дорогого мне Барского луга. В осеннюю пору луг отдыхал. Давно была закончена сенокосная пора и редко кто теперь заглядывал сюда, разве что какой – ни будь грибник, соблазнённый возможностью богатого грибного сбора заходил на луг, придерживаясь его кромки. Бывало, выйду на луг, окину взглядом его предосеннюю стать, порадуюсь спокойствию луга. Я хорошо знал особинку Барского луга. Если попасть сюда в самом начале сентября да так чтобы ещё не тронулась с берёз листва, можно было поднабрать добрый урожай белых грибов
Не знаю почему, но именно в эту предосеннюю пору тут уж больно хорошо росли луговики – луговые белые грибы. Собираешь грибы, а сам всё посматриваешь по сторонам, не сполыхнет ли где ни будь охристой спинкой осенний разжиревший валешень или матёрый косач. И как правило такое случалось. Вздрогнешь от резкого неожиданного взлёта птицы, едва схватив её взглядом на фоне леса, и уже в ожидании нового подъема. Загорится в тебе охотничья страсть, закружит голову, хоть в пору беги домой за ружьём. А вдруг высыпка! Бывало, доберёшься до Барского луга в пору вальдшнепиных высыпок и целый день по его окрестностям бродишь и чтобы без трофея домой придти – не было такого.
А уж, сколько тут на Барском лугу рябчика по зиме собиралось! Не счесть. Рябчик зимой охоч до берёзовой серёжки – а тут вокруг луга сплошная берёзовая роща была. Идёшь на лыжах березовой опушкой, и вдруг ни с того ни с сего как из-под самых ног два-три рябчика из снеговой колыбели выскакивают и с протяжным звенящим писком садятся на соседние берёзки, словно давая рассмотреть себя повнимательнее. Пройдет секунда-другая, слетят рябчики, а тут вдруг ещё одна парочка рябцов снег прорвет. А ты стоишь и ничего понять не можешь, откуда они тут взялись. А ведь знал, что рябчики тут могут быть и словно утаивал в себе эту мысль. Вдруг ошибаешься!
Зима на Барском лугу была для меня всегда особым временем года. Почти каждый год на лугу забывали маленькую копешку сена. Выставят косцы копну у дальней лесной полоски, там где до дороги далековато, а потом поленятся забрать да так и оставят под снег зиму коротать. Подойдёшь к такой копне в зимний день, а вокруг неё кто только хороводы не водил – конечно больше всего заячьих маликов. А где зайцы, там и лисицы обозначатся – протопчет свою цепочку следов по лугу да и к стожку заглянут. Держи заяц ухо востро. Забредали к такому стожку и лоси. Наедятся сенца да так тут рядышком и останутся на лёжках. Одни словом с поздней осени примечал я на лугу такую подзабытую копежку, определюсь с подходящим местечком для лабаза. И как только ляжет снег, поспешал на свою засидку – лес сторожить. Бывало попадешь под студеную ноченьку, полная луна мороз нагоняет, а ты сидишь в полном оцепенении на лютом холоде, а душу твою увиденное согревает. И чего тут только видеть не доводилось. Заглядишься на заячью. На тот как они все врассыпную маханут когда лисицу почуют. Или как от совиной тени на снег прилягут затаясь. И вовсе не подозревают о том, что рядом с ними человек притаился. Посидишь часок-другой, прибежишь домой за полночь, отогреешься да спать, а по утру об увиденном рассказываешь. Сколько таких зимних вечеров провел я на Барском лугу. Ничто не отпугивало – ни дальняя дорога, ни морозные ночи. И никогда не думал о том, что может случится так, что Барский луг вовсе исчезнет. Даже мыслей таких не допускал, что оборвется моя охотничья тропка к этой лесной сторонке, обломается, словно сухая ветка в сильный ветер, и буду я обходить это знакомое мне с детства место стороной, чтобы не видеть того, что случилось тут.
Заметил я как-то, что перестало тут местное лесничество покосы делать. От года к году стал зарастать луг. Сначала ивняком, а уж потом и берёзку по себе пустил. Берёзка спорна в росте. За короткий срок поднялась на лугу молодая березовая поросль. От самих краев пошла, осторожно, словно боясь – не прогонят ли. Нет, не прогнали – дали полную волю. Не узнать стало луг – превратился в заросшую вырубку. Сперва в этом березовом мелятнике даже стали тетерева токовать, а потом, как только лесок подрос, и те пропали.
Не бросил я в эту пору Барский луг – продолжал ходить сюда на вальдшнепиную тягу. Но от года к году всё больше и больше терял из виду образ знакомого мне по детству луга. И вот наступил тот год, когда отправившись на луг, я вовсе не узнал его – весь березняк, что окружал его, выпилен. Вырубка была свежей – на берёзовых пеньках запёкся берёзовый сок.
Так не стало ещё одного моего охотничьего раздольного местечка, как когда-то не стало красивейших Шишманских боров – там теперь сплошные вырубки, как не стало Анохиных и Кузнецовских лугов. На одних теперь дачи, а другие заросли за ненадобностью. А тут как-то зайдя в бор, что был по соседству с орешником, нашёл его полностью выпиленным. Вот и получается, придёшь в лес и остановишься на распутьи лесных дорог, выбирая путь. Переберёшь в памяти все свои знакомые места, куда было любо-дорого сходить, а их - то и не осталось вовсе, нет их больше на твоей охотничьей карте. Прервались мои охотничьи тропы. Прервались не на день и не на два, а на годы – десятилетия, на всю мою жизнь. Откроешь свой охотничий дневник, полистаешь, освежая в памяти прошлые охотничьи походы, и на этом остановишься в своих охотничьих скитаниях. Нет пути…
….. Лисица, выбежавшая на придорожное взгорье, увидев меня, остановилась на секунду - другую и, смекнув в чём дело, убралась восвояси тем же путем, что и появилась. Из глубины леса послышались людские голоса – заезжие грибники давали о себе знать друг другу. Понятно, что не может жизнь ровно течь. Всё меняется. Меняется и природа. Меняется и то, что тебя окружало. Но одно дело, когда меняется природа по своей воле, а другое когда по прихоти человеческой.
Охотничий день только начинался. Да и день вон какой. Золотая осень. Поднялся с землицы, стряхнул с себя налипшую листву, накинул рюкзак да и в путь - дорогу от собственных мыслей о потерянном пути. И все чаще и чаще приходится начинать свою охоту с чистого листа, каждый раз следуя в какое – ни будь полюбившееся место с мыслью о том, что будешь обманутым в своих надеждах.

Литературный конкурс журнала "Охотничий двор"
Автор: Трушин Олег,
г. Шатура