16.12.2010 | Записки испытателя

Выстрел по тюленю должен быть точным: либо голова, либо шея. Подранок уходит в воду и пропадает. Даже мертвый зверь, если он скатывается в воду, сразу тонет.

Начало в № 11/2010

Получили радиограмму, что на промысел вышла еще одна шхуна — «Серка», но она потеряла винт, не держат якоря, и ее несет на береговые камни. Полным ходом идем к ней, берем на буксир и отводим от опасного места на несколько миль в открытое море. Хочешь не хочешь, надо ждать буксир из Мурманска. Он подходит к следующему утру. Оставляем аварийную шхуну и идем к горлу Белого моря.

Самолет дал координаты тюленьей залежки. Она находится возле Зимнегорского мыса в юго-восточной части Белого моря. На переходе не повезло, в горле нас затерло льдом. Продвигаемся очень медленно, не более 8 миль в сутки. Льды тяжелые, до тюленей около 60 миль, а мы едва ползем. 20-го апреля встали окончательно. Вокруг огромное ледяное поле. Погода морозная, ясная, и тишина до звона в ушах, нарушаемая только потрескиванием корпуса нашего «Тюленя» от огромной нагрузки. По вечерам любуюсь северным сиянием, к сожалению, в это время года оно уже слабее, чем зимой, но все равно красиво. Промысел разрешен до 10 мая, сейчас уже 21 апреля, а у нас не взято ни одного гренландского тюленя. Вся наша добыча около 200 голов морского зайца да несколько нерп.

Нужен ледокол, но Мурманск ничего не обещает. Наконец узнаем, что в Архангельск идет ледокол «Ермак», его называют «дедушка нашего ледокольного флота». Надеемся, что он протащит нас через горло до чистой воды. «Ермак» прошел рядом с нами утром 22 апреля, таща за собой пароход «Леваневский». Пытаемся пристроиться к нему, но льды смыкаются, и мы опять застреваем. Ночью прошел еще один ледокол — «Добрыня Никитич», но тоже ничего не сделал. Ледокол слабый, сам едва ползет. Еще сутки надо ждать ледокол без названия, может быть, ему удастся нас вытащить. Погода ясная, но холодная. Вечером опять наблюдал северное сияние. Очень красиво. Горизонт весь красный, как будто только что зашло солнце, а было уже 12 часов ночи. Потом по небу от этой зари потянулись разноцветные стрелы, а над самой шхуной, как гирлянды, висели ступенчатые сполохи, похожие на льдины. Сияние длилось около полутора часов, потом стемнело, а на северо-западе уже видны ледокольные прожектора. Ночью ледокол ничего не смог сделать. Ему кинули на корму тросы, но они лопнули, и к тому же вывернули кнехты. Нас очень здорово зажало. И вот ледокол стоит рядом с нами. Ему, конечно, очень хочется плюнуть на нас и уйти в Архангельск, но, говорят, есть приказ. Все-таки он вытаскивает нас на открытую воду под восточный берег Белого моря. И мы полным ходом идем в заданный квадрат.

Из рубки смотрю в бинокль на морской берег. Такое впечатление, что тайга начинается прямо от края берегового обрыва. Жилья почти не заметно, только возле маяков видно по нескольку домиков. По словам наших зверобоев, в этих местах прекрасная охота. Дичи много всякой — от куропатки до медведя. В сентябре встречаются стаи белых куропаток по 300–400 штук. Тетерева, глухари, много уток и гусей. Рыбные речки. Решаю обязательно приехать сюда на охоту.

Пока стояли во льду, постарался внимательно осмотреть весь боекомплект шхуны. Он состоит из 11 карабинов производных винтовки системы С.И. Мосина. Они в ужасном состоянии. Ни до стрельбы, ни после их не чистят, а учитывая их эксплуатацию в окружении соленой морской воды, можно представить, во что они превращаются. Только у четырех пуля с дула не проваливается в ствол. Эти четыре дают на 70 метров кучность примерно 20 см. Из остальных пули летят кувырком, и попасть в тюленя можно разве что метров до 40. В соответствии с распорядком промысла все оружие должно быть задействовано при отстрелах тюленей, но выходить на лед с такими винтовками бессмысленно, это понимает и сам капитан. Мой карабин хорошо пристрелян еще в НИИ, и мне нужно только подтвердить точность его боя.

Эта поездка дала реальную возможность оценить степень пригодности нового патрона 5,6X39 и карабина СКС 5,6

Выстрел по тюленю должен быть точным: либо голова, либо шея. Подранок уходит в воду и пропадает. Даже мертвый зверь, если он скатывается в воду, сразу тонет. Линный тюлень — самый худой тюлень. Щенение, выкармливание, гон и линька убавляют количество жира настолько, что в это время туша тюленя не держится на воде. Специально для промысла морского зверя была выпущена партия патронов кал. 7,62 мм (7,62х54R) с полуоболочечными пулями массой 13 г, видимо, для повышения убойной силы. Но какой в них смысл, если пуля кувыркается? Предложение заменить трехлинейный патрон на менее мощный 5,6х39 было не случайным. Несмотря на малую массу пули, ее убойной силы при попадании по голове или шее должно вполне хватать для поражения любого тюленя массой до 300 кг на дистанциях до 150 метров. А прекрасная кучность этого патрона при нормальном оружии вполне позволяла так стрелять. Немалое значение имел и вес патронов, которые зверобой брал с собой: 100 штук — это минимальное количество, а весит этот минимум кал. 7,62 почти 3 кг, 100 шт. патронов 5,6х39 весят 1,2 кг. Разница заметная, особенно если учесть, что ста патронов часто не хватает и надо брать больше. Но все это были только мысли, а стрелять предстояло из того, что было на шхуне.

Сегодня 25 апреля — это первый день, когда мы сходим на лед и начинаем промысел гренландского тюленя. Шхуна пришла в заданный квадрат, и теперь уже наше дело высматривать тюленьи группы, здесь их называют «монастыри», и выстраивать план охоты. Наш «Тюлень» малым ходом идет между ледяными полями, а на мачте в бочке сидит матрос-наблюдатель с биноклем и докладывает о замеченных залежках тюленей. В первый день промысла на лед сходят шесть человек. Разбиваемся попарно. Я иду с Сергеем Детковым. Гренландский тюлень, самец которого называется «лысун», заметно уступает в размерах морскому зайцу, по живучести тоже. Ему часто бывает достаточно одной винтовочной пули при попадании выше передних ластов, тогда как лахтаку нужны две, а то и три. Только этим оправдывается применение на промысле таких винтовок, которые на 40–50 метров дают почти полуметровый разброс.

Для меня первый день такой охоты — только познание азов, приобретение навыков передвижения по льду, использованию багра, без которого, кстати, запрещен выход на лед, привыкание к тюленю как цели. Наши действия на льду укладываются примерно в такие рамки. Высматриваем группу тюленей, желательно не менее 20 голов, выстраиваем в зависимости от направления ветра маршрут подхода. Скрадываем зверей, стараемся подойти на такое расстояние, чтобы на приемлемой дистанции (до 100 м) можно было видеть не менее 8–10 зверей. Стрельбу стараемся начинать одновременно, потому что после первого выстрела тюлени бросаются к воде. Первыми должны попадать под выстрел животные, находящиеся ближе всех к воде. Если выстрелы точны, то убитые звери на какое-то время задерживают остальных, рвущихся к воде, и появляется возможность сделать еще 1–2 выстрела. Убитых зверей стаскиваем баграми в кучу и ставим вертикально багор с темной тряпкой. Обозначаем место, где нужно забирать тюленей.

Первый день не принес большой добычи: на 6 человек было взято 126 тюленей. Добыча нашей пары составила 54 головы. Большую часть добыл Сергей, а я стрелял неважно, промахи случались такие, которых могло бы и не быть. На судно вернулись в 10 вечера.

Весь следующий день лил дождь. Стрелять не ездили. Ребята убирали убитых накануне зверей, шкерели (обдирали) их, засаливали и укладывали кожи в трюм.
К следующему утру дождь перестал, хотя солнца нет. В 8.30 мы уже на льду. В этот раз нас четыре человека. Те двое, которые выходили на лед вчера, остались на судне, их винтовки совсем не пригодны для стрельбы по тюленям — одни подранки. Сегодня зверя больше, и лежит он очень удобно — небольшими «монастырями» по 15–20 голов. Отстреляв один «монастырь», не тратим много времени для подхода к другому. Стрельба у меня сегодня идет хорошо, промахов мало, у Сергея получается хуже, все-таки его винтовка тоже «бросает», много тюленей уходит подранками.

Скрадывание затруднено большим количеством воды на льду от дождя. Солнце и дождь разрушают «рапаки» — нагромождения льдин, которые возникают поздней осенью и зимой при соединении двух ледяных полей. Скрываясь за «рапаками», хорошо подбираться к тюленям, а их разрушение делает ледяные поля ровными, что заставляет охотников сотни метров ползти на животе по воде и ледяной каше. Уже к середине дня локти и колени болят, а одежда спереди мокрая насквозь. Да, об одежде. Теплое белье, ватные брюки, свитер и телогрейка, сверху белый халат с капюшоном. На ногах бахилы — высокие кожаные сапоги. И телогрейка, и ватные штаны имеют смысл, они толстые, и через них не так ощущаются неровности льда, по которому приходится ползать, иначе и колени, и локти в первый же день были бы содраны в кровь. Конечно, вата намокает и становится тяжелой, но приходится с этим мириться и временами выжиматься, хотя это и неприятно. Удивительно, но, оставаясь часами мокрыми, никто из нас не подцепил даже насморка. По охоте день удачный, добыли на четверых больше 300 голов.
На следующий день, а это 28 апреля, утром зверя не увидели, видимо, вчера подраспугали. Спустили на воду катер — это простая шлюпка человек на десять со стационарным двигателем Л-12. На нем при наличии больших разводий можно, особенно не пугая зверя, обследовать большую площадь и собрать убитых тюленей. Их видели мало. К вечеру добыли всего не более шестидесяти. Погода улучшается, завтра утром будет самолет. Он даст координаты залежек прямо на шхуну, это позволит сэкономить время.

Самолет дал наводку. Довольно большое пятно зверя, примерно 5х3 км. Поехали опять на катере. Тюлень лежал очень плохо — на самой кромке льда, а кругом ровное ледяное поле. Опять пробираемся ползком. Колени и локти болят еще с прошлого раза. Взяли штук 20, потом сделали на катере почти круг и зашли с подветра. Опять ползали. Сегодня добыли 240 голов. На этом промысел в Белом море заканчиваем, идем за Канин в Баренцево, тюленя выносит туда.

Через день на месте. Стоим в квадрате, где, по предварительным данным, должен быть зверь. Если позволит погода, завтра будет самолет. Утром сильный туман, самолет прилетал, но из-за плохой видимости ничего не рассмотрел. 4 мая погода наладилась во второй половине дня, вызвали самолет, зверя много, но и стрелять нам еще много, до плана не добираем больше половины, а времени до конца промысла — 10 мая, осталось меньше недели. Это напряжение возникло из-за того, что план вышедшей из строя шхуны «Серка» распределили между двумя оставшимися шхунами — «Тюлень» и «Белек», а это в добавление к собственному плану еще по 700 голов. А сроки промысла остаются прежними, и ни днем больше.

Для меня первый день такой охоты - только познание азов, приобретение навыков передвижения по льду, использованию багра.

Стреляем зверя до 9 мая. Устаем как черти, в день в среднем добываем по 300 голов. Наша стрелковая группа сжимается, как шагреневая кожа: сначала стреляли вчетвером, потом втроем, а теперь вдвоем. На шхуне на сегодняшний день только одна годная винтовка и мой карабин. К моим первым выходам на лед капитан относился довольно скептически, а теперь каждое утро приходит ко мне в каюту и просит, чтобы я сходил и еще пострелял. Да я ведь и не отказывался никогда! А результаты моей стрельбы уже были известны всей команде, и я среди зверобоев чувствовал себя вполне уверенно и совершенно своим. 10 мая грузим последних зверей и берем курс на Архангельск.

В Архангельск приходим утром 13 мая. Прощаюсь с капитаном, боцманом и матросами. Прощание теплое, с благодарностью в мой адрес. При посадке в автобус произошел забавный эпизод. Наша группа вошла с задней площадки. Народу в автобусе было довольно много, но вокруг нас почему-то быстро образовалось пустое пространство, я спросил у Сергея о причине такого поведения людей, на что он засмеялся и сказал: «Если бы ты знал, какой от нас исходит запах!»

Каковы же результаты моей поездки на Север? Начнем с того, что эта поездка дала реальную возможность оценить степень пригодности нового патрона 5,6х39 и карабина СКС 5,6 для использования на морских зверобойных промыслах. В общей сложности новым патроном было отстреляно около 900 животных — гренландского тюленя, морского зайца и нерпы. Отличная баллистика патрона и высокое качество ствола карабина позволили уверенно поражать малые по площади убойные зоны на дистанциях до 180 метров. Однако следует отметить и тот факт, что убойность этого патрона по крупным тюленям (гренландский и морской заяц) на дистанции свыше 100 метров достаточна только при условии попадания по голове или шее с поражением мозга. Если же мозг не задет, то зверь, как правило, уходит, не говоря уже о попаданиях по туше. Поэтому для результативного дальнего выстрела следует предпочесть патрон мощнее. Хотя, как показала практика, дальние выстрелы на зверобойном промысле редки, и их можно избегать без особого ущерба для конечного результата.

Вторым очень важным результатом моей поездки было то, что даже неглубокий анализ состояния оружия, находящегося на зверобойных судах, показал, что оно совершенно неудовлетворительное. Как уже отмечалось, боекомплект нашей шхуны «Тюлень» состоял из 11 винтовок, износ стволов которых был настолько велик, что в начале промысла у четырех, а к концу промысла только у одной пуля не проваливалась через дульную часть без задержки почти до середины ствола. Такая же ситуация с оружием, по словам зверобоев, и на других шхунах. О какой точности боя можно говорить? А каковы дополнительные затраты труда! Ведь для того чтобы надежно поразить зверя, нужно подобраться к нему как можно ближе. В связи с этим очень высок процент промахов и подранков. Плохое оружие заставляет заранее программировать промахи, а значит, брать с собой во льды дополнительные патроны.

О подранках следует сказать особо. Будучи заинтересованным в положительных результатах испытаний, я вел хотя и примитивную, но все-таки статистику по результативности стрельбы из карабина и из винтовок. В нашей группе старался записывать число выстрелов и количество добытых зверей, а результативность стрельбы других зверобоев оценивалась по количеству добытых зверей и числу израсходованных патронов. По моим тогдашним наблюдениям, в среднем на одного добытого тюленя уходили ранеными примерно пять. Я их привел в отчете, и на этом дело, собственно, и закончилось.

Прошло несколько лет. Побывав однажды на зверобойном промысле на Севере (потом будет еще Каспий), я продолжал интересоваться состоянием этого промысла и состоянием беломорского стада гренландского тюленя. Года через два после моей поездки в специальной периодике и даже в центральной газете (по-моему, в «Комсомольской правде») появились статьи о том, что беломорское стадо находится в критическом состоянии: численность тюленей катастрофически падает. Для выяснения причин этого явления на льду Белого моря создается биологическая станция под названием «Белек 1», сотрудники которой будут вести наблюдения за гренландскими тюленями в период щенения, выкармливания молодняка, наблюдать за забоем бельков, за гоном тюленей и формированием линных залежек. Одновременно вести мониторинг проб воды. На следующий год была организована вторая такая станция с названием «Белек 2».

Станции заканчивали свою работу как раз тогда, когда начинался промысловый отстрел тюленей, т.к. лед становился непрочным, оставаться на нем было опасно. Никаких причин, способных так повлиять на снижение численности тюленей, выявлено не было. План на добычу гренландского тюленя на линных залежках для зверобойных судов составлял 10 тыс. голов. То, что каждая шхуна его выполнит, можно было не сомневаться. Это заработок зверобоев.

Численность беломорского стада в благополучное время оценивалась в 200 тыс. голов. В течение двух-трех лет она сократилась до 100 тысяч. В отличие от учетов других животных, учеты гренландского тюленя давали достаточно точные результаты, т.к. проводились методом аэрофотосъемки. Плановый отстрел 10 тыс. особей (всего-то 5% от общей численности) не мог привести к столь стремительному сокращению поголовья этих животных. И тогда я вспомнил о своих записях по результативности стрельбы и количестве подранков и провел несложный расчет.

Если к 10 тысячам плана добавить 50 тысяч погибших подранков, плюс несколько тысяч естественной смертности, то получится, что стадо ежегодно теряет около 35% своей численности. Ежегодно восполнять такую потерю популяция, конечно, не в силах. И виной этому не изменение продуктивности Белого моря и не какие-то скрытые, непонятные причины депрессии популяции, а никуда негодное состояние промыслового оружия. Это свое мнение я изложил в докладной записке руководству института Океанологии, уже давно не работая там, но ни ответа и никакой другой реакции на мою записку не последовало. Правда, я не знаю, дошла ли она до руководства.

Много лет спустя судьба свела меня с ведущим специалистом по ластоногим все того же института Океанологии. Один из лучших в мире (если не лучший) знаток гренландского тюленя Всеволод Михайлович Белькович в частной беседе со мной, мне показалось, с большим интересом выслушал мои предположения о причинах резкого падения численности нашего стада гренландского тюленя в шестидесятые годы. И сказал, что причины этого явления так и не были установлены, а ознакомиться с процессом промысла и проанализировать его влияние на популяцию в целом никому и в голову не пришло. Все почему-то считали, что, если есть план 10 тысяч, значит, его и берут. И в расчет шло именно это число. Хотя по косвенным признакам могли бы и сообразить: численность тюленей восстановилась довольно быстро после полного запрета промысла в конце шестидесятых годов.

На мой взгляд, все вышесказанное в заключительной части очерка имеет непосредственное отношение к любым формам природопользования. Если человечество вынуждено изымать из природного комплекса на свои нужды какую-то часть природных ресурсов, то нужно стремиться делать это с возможно минимальными потерями. А для этого необходимо разрабатывать совершенное оборудование, в частности, это относится к охотничьему оружию и, конечно, к патронам.

Алексей Соколов
Фото из архива автора
Журнал "Охотничий двор"

Оставить комментарий