26.01.2011 | Первая берлога

Прошло секунд тридцать, первым пулей выскочил Север, через несколько мгновений по приличной дуге вылетел, как мяч, выброшенный ударом лапы медведя Кучум. Собаке досталось, мочка носа была развалена, темная кровь окрасила белый снег.

Прошло секунд тридцать, первым пулей выскочил Север, через несколько мгновений по приличной дуге вылетел, как мяч, выброшенный ударом лапы медведя Кучум. Собаке досталось, мочка носа была развалена, темная кровь окрасила белый снег.

В далеком 1986 году забросила меня охотничья судьба в места по водоразделу рек Сыма, притока Енисея, и Ваха, притока Оби. Мы, охотники-любители, заключили договор с промхозом и отправились на полтора месяца в тайгу, которая не знала топора лесоруба. Я в этих местах был в первый раз. Да и собаки, молодые Яна и Кучум, западносибирские лайки, происхождением от известных родителей, с тайгой не были знакомы. Однако была надежда, что молодежь себя проявит и гены скажут свое слово. Товарищ мой, Геннадий, охотился на этом участке уже давно, места знал хорошо и имел выдающуюся по рабочим качествам лайку по кличке Елка, собаку, неказистую с виду, и ее сына, по первому полю кобелька по кличке Север.

Залетели в тайгу мы на вертолете. На участке у нас были две избушки. Освоение здешних мест и натаску собак решил делать параллельно, беря собак с собой поодиночке.

В первую вылазку отправился с Яной, десятимесячным щенком. Наша избушка стояла на краю мари. Все избушки в тайге, как правило, построены по краю болот, это или верховые болота, или безлесные участки тайги – мари, где есть возможность сделать вертолету подсадку в режиме зависания. Пошли мы краем нашего болота, сообразуя направление движения с компасом. Болото – это ягоды, злаки, корм для мышевидных и птицы, а опушечные деревья – отличная кормовая база. Все это вместе взятое создает прекрасные условия для главного обитателя тайги – соболя. Собака ушла в поиск, она уже раньше была знакома с лесом и белкой у нас на Таймыре. Минут через двадцать раздался уверенный лай с одного места. Начал осторожно подходить. Вооружен я был гладкоствольным бокфлинтом двенадцатого калибра. Произошло все быстро, собака облаивала крупный кедр, на вершине которого спокойно сидел глухарь. В патроннике патроны с четырехмиллиметровой дробью, быстрый прицел, выстрел и… вот ведь охотничья горячка: глухарь захлопал крыльями, затрещал ветками, правда, неровный полет указывал на его ранение, полетел через болото, преследуемый молча лайкой.

Первый трофей обязательно должен быть добыт, это очень важно для натаски собаки. Я стоял в недоумении и растерянности, только что все было в моих руках, и тут же все пропало, только легкий ветерок гулял в кронах деревьев. Вдруг издалека до меня донесся азартный, призывный лай моей Яны. С соблюдением всех предосторожностей снова тихонечко стал подходить к ней. Метров через триста пути увидел на вершине громадной ели моего глухаря, азартно, но в то же время аккуратно облаиваемого собакой. Далеко в обход, маскируясь, подкрадываюсь на верный выстрел, тщательно целюсь, и желанная птица прихвачена на земле лайкой. Глухарь – завидный трофей для охотника. С сознанием выполненной первой задачи пошли в избушку, которая находилась недалеко.

В охотничьем плане это были очень благодатные места, обилие ягодников породило изобилие боровой дичи, в основном глухаря, по ручьям и небольшим речушкам встречался рябчик, нередок здесь тетерев. Рябчики удивляли своей доступностью. Тихо идешь по извилистой речке, выходя из-за поворота, видишь облепленную рябчиками березу. Насторожить путик с наживкой труда не составляло. Но главный трофей для нас – соболь. Обилие мышевидных, а также высокая численность белки обуславливали высокую плотность зверька, а позднее выпадение глубокого снежного покрова позволяло наслаждаться охотой с собакой до середины декабря. Простая модель ИЖ–56-3 хорошо подходила к этому времени промысла. Надобность в тяжелой двустволке двенадцатого калибра отпала. За глухарем у нас с Яной были облаянные белки, первый соболь, но это отдельный случай того памятного промыслового сезона.

Однажды в середине ноября неожиданно повалил снег. Я находился на речке Топка в избушке с одноименным названием. Недельные вылазки на этой речке позволили мне обнаружить крупное поселение бобров, чем я был немало удивлен, но это также отдельный разговор.

В тот день в глубоких сумерках я возился с дровами, услышал предупреждающий взлай Яны. Из стены леса на лыжах «вырисовался» напарник, он принес мне лыжи. Суп из рябчиков, очень вкусный, чай с заваркой из смородины и шиповника, тепло избушки, керосиновая лампа – все располагало к отдыху и неторопливому разговору об охоте. Утром проводил Геннадия, сам остался работать с путиком по речке Топке. Условились с ним встретиться через несколько дней в центральной избушке. Когда я пришел в условленный срок, Гена спросил, не встретил ли я каких-либо следов росомахи или медведя. И поведал мне, что на обратном пути от меня его Елка зло облаяла небольшой выворотень метрах в двухстах от путика. Он был с «тозовкой», оперативно среагировал, отозвал собаку и, ведя ее на поводке, пришел домой. До моего прихода по этому путику он больше не ходил. После вечернего обсуждения решили завтра осмотреть это место со всеми собаками. Вечером проверили оружие, патроны, поводки, одежду, лыжи. В ходе выяснения ситуации возрастала уверенность в том, что опытнейшая Елка облаяла берлогу. Вопрос с лицензией на медведя у напарника был решен. Но вот ни Геннадий, ни я никогда не стреляли медведя, но читали об этой охоте, а уж наслушались... Не было надежды и на собак, особенно тревожили молодые кобели, которые так и не выяснили, кто из них главнее, и которые тоже не знали медведя.

Утром вышли с рассветом. Ходу около семи километров. Термометр показывал минус двадцать пять градусов, многовато. Пришли на место, которое определил Геннадий, осмотрелись, и напарник отправился на разведку. Ждал долго, замерз. Вернулся напарник, место полайки не обнаружил, принимаем решение пустить собак. Елка сразу бросилась в нужном направлении, через две минуты раздался ее яростный лай, к ней вскоре подоспели остальные собаки. И пошла потеха, берлога была с медведем. Медведь рычит, судя по рыку, зверь не маленький. Быстро встали справа от чела метрах в шести-восьми, чтобы стрелять медведя в левую часть груди или голову. Собаки работают хорошо, берлога земляная, они в нее не суются. Елка с молодой Яной работают дружно, а кобели, как мы и предполагали, ревнуют и готовы сцепиться друг с другом. Медведь не выходит, активность собак стихает, и вот все-таки молодые, полуторагодовалые кобели сцепились в драке и в пылу борьбы скатились в чело. Охотничьи каноны гласят: никогда не бери на серьезную охоту несработавшихся собак в паре или собак разных хозяев, это, как правило, вносит дополнительные сложности и неразбериху. Зная это, мы с напарником все-таки сознательно взяли потенциальных драчунов на берлогу с целью притравить по медведю, проверить молодых собак, уж так устроен охотник-собачник. А кобели меж тем из чела берлоги так и не появились.

Прошло секунд тридцать, первым пулей выскочил Север, через несколько мгновений по приличной дуге вылетел, как мяч, выброшенный ударом лапы медведя Кучум. Собаке досталось, мочка носа была развалена, темная кровь окрасила белый снег. Кучум медленно отошел в сторону и лег под дерево, пытаясь зализать мочку носа. Отохотился. Но нам было не до собаки, вот-вот появится медведь. Активность лаек упала, у чела берлоги две суки, а медведя все нет. Прошло уже около двух часов. Принимаем решение выгонять медведя при помощи жерди. Срубил приличную шатину, приловчился, бросил в чело, и еще раз, и еще. Человек к берлоге ближе – активнее и ближе к челу собаки. Агрессивнее и рык медведя, но он не показывается. Коротко посовещавшись, идем в атаку сами. Напарник со вскинутой двустволкой начеку, а я подхожу к челу сбоку. Яна молодец, от лая у нее уже подвело живот, но продолжает работать, помогает хозяину. В правой руке у меня топор, а в левой ружье. Примерно в одном метре по направлению чела берлоги начинаю рубить дыру, тороплюсь, ведь день уже перевалил на вторую половину, а ноябрьские дни короткие.

Прорубаю дыру, глубиной чуть меньше. Солнце осветило через отверстие голову спокойно лежащего с вытянутой правой лапой, ждущего собак медведя, но рассматривать было некогда. После мгновенного выстрела медведь, как капля жира, скатился в камеру берлоги. Пустили Яну в берлогу,  других жильцов в ней нет. Я снял куртку, взял фонарик в руки, веревку, накинул петлю медведю и воротом, через дерево, мы вытащили зверя на свет. Трофей оказался яловой медведицей в роскошном одеянии. Прекрасная шкура темно-коричневого цвета сейчас украшает стену дома моего напарника где-то в Туле. Затем были переноска трофея, обработка. А потом продолжили промысел.

Владимир Мамонов. Художник Александр Дегтев. Журнал "Охотничий двор" (январь, 2011)

Оставить комментарий