28.01.2011 | Долг платежом красен

День между тем близится к полудню. Солнышко заметно пригревает. Пора возвращаться на гороховое поле. Долгожданная парочка влюбленных уже на нем или же на пути к нему. Покидаю овраг и широким шагом направляюсь к лесу, двигаясь по своему же следу, проложенному утром.

Фото Александра Дегтева

Войдя в лес, я совершаю все те действия, что и несколько часов назад. С максимальной осторожностью исследую поверхность горохового поля, передвигаясь параллельно ему с правого фланга на левый. Результат нулевой. Зверя на поле нет. Стою за кустами и раздумываю, что же делать дальше. Вдруг боковым зрением справа улавливаю какое-то движение в сорах, окаймляющих гороховое поле. Внутренне напрягаюсь. Подношу бинокль к глазам, всматриваюсь. Так и есть. Он и она собственными персонами. Красавцы в огненно-красных шубах явились на свадебный пир. Они не спешат представляться, двигаются медленно, осматриваясь и прислушиваясь. Наконец, убедившись в безопасности, направляются к ближайшей куче зеленки.

Теперь только бы не спугнуть до времени. Пусть обловятся, отведают свежатинки, войдут в охотничий раж. Вот тогда придет и наш черед. А действовать надо так, чтобы ловцы мои увидели сладкую парочку на месте мышкования, а сами бы оставались незамеченными. Пускать же я буду моих резвачей тогда только, когда лисы, увлеченные ловлей мышей, отвернутся в противоположную сторону от леса или же скроются за кучей. Чем дольше будет у собаки возможность скрытой доскачки до зверя, тем вероятнее его поимка. До зверя на глаз около 200 м. По такому снегу на доскачку потребуется около 20 секунд. Это очень много, ведь через каждые 8–10 секунд кто-нибудь из лис отрывается от своего занятия и зорко оглядывает окрестности. Нужно до пуска собак приблизиться до 100 м. С двумя собаками это сделать тяжело. Принимаю решение идти с Катаем, а Кречета привязываю к стволу березки за кустами. Катай резвее Кречета. Кроме того, он полово-пегого окраса, а грудь и голова белые в отличие от красно-пегого Кречета, который выделяется на снегу. У Катая больше шансов максимально близко подойти к мышкующим лисам. Начинаю движение в направлении соров, где в несколько шагов перебежкой, а где и ползком. Все время прикрываюсь Катаем и не даю ему увидеть мышкующих лис. Наконец мы в сорах. Занимаю хорошую позицию.Раздвигаю стебли на уровне головы Катая, чтобы он имел обзор. Из-за кучи зеленки появляется лис. Он как будто специально для Катая прыгает на нее, внимательно оглядывается вокруг и, постояв пару секунд, спрыгивает. Катай, как только увидел лиса, так рванул, что чуть не оторвал мне руку. Из последних сил я его удержал. Но после прыжка лиса я пустил его, а сам бросился следом. Мне удалось пробежать не более 20 м, когда справа показался Катай, гонящий лиса. Я схватил бинокль и стал наблюдать финал травли. Он был красив. Кобель сблизился со зверем до 5 м, а потом включил форсаж и в прекрасном броске с финишным прыжком в падении взял его по месту. Это был первый лис, пойманный Катаем. Да что и говорить, охота удалась. В приподнятом, радостном настроении возвращались мы домой. Все, что задумали, исполнилось. У нас был зайчик для рагу с квашеной капусткой и огненного цвета лис на воротник для нашей мамы Светланы.

Мне удалось пробежать не более 20 м, когда справа показался Катай, гонящий лиса. Я схватил бинокль и стал наблюдать финал травли. (Фото Владимира Киселева)

Через полчаса наша охотничья команда уже в Шаховке. Укладываю собак отдохнуть на их лежанку, а сам принимаюсь за работу. Выгребаю из печи золу и загружаю в нее дрова. Разжигаю огонь. Далее ведра в руки и – к колодцу за водой. Возвращаюсь с водой, а в печи уже буйство огня. Собачки разомлели в тепле и развалились на своей лежанке во всю длину. Однако за мной следят внимательно. Ждут приглашения к трапезе. Даю им по кружечке сухого корма, заливая его теплой водой. Поев, они окончательно успокаиваются. Моя же активная деятельность в самом разгаре. Приступаю к снятию шкур с обоих наших трофеев. Сначала с русачка. Потроха заячьи – в один чугунок. Тушку, предварительно разрубив на части, – в другой. Оба чугунка заливаю водой. Тот, что с потрохами, ставлю в печь. Тот, что с зайчатиной, остается на полу. Через полчаса я промою нарубленную дичь от крови и отнесу соседям для приготовления заячьего рагу с квашеной капустой. Начинаю снимать шкуру с лисовина. Каждое движение – сама осторожность. Медленно, но уверенно продвигаюсь к финишу. Лисьи потроха я выбрасываю, а вот тушку нет. Выношу в сени и подвешиваю на гвоздь. Может, пригодиться собакам в корм, если наша охота затянется. Пока же пусть висит на морозе, проветривается и промораживается. Лисий дух очень стойкий, и собаки свежину лисью не едят вовсе. Вареной же не брезгуют. Вскоре несу к соседям зайчатину и кусок свиного шпика. Через полтора часа я снова у них. Митрич вынимает из печки чугунок с готовым блюдом. Открывает крышку, и по комнате распространяется очаровательный запах. Обжаренные на свином сале, нашпигованные кусочками шпика и чеснока, тушеные с квашеной капустой и репчатым луком, залитые свежей сметаной, ломти зайчатины, казалось, сами просились в рот. Мы разделили это царское блюдо по-братски, и я со своей долей отбыл, на ходу благодаря и низко кланяясь.

Фото Виктора Козловского

Возвращаюсь с водой, а в печи уже буйство огня. Потроха заячьи – в один чугунок. Тушку, предварительно разрубив на части, – в другой. Оба чугунка заливаю водой.

Ну вот, кажется, и все хозяйственные дела, пора подумать и о своем досуге. В это время по телевизору начинается трансляция с зимних Олимпийских игр в Монреале. Мое внимание полностью переключается на нее. Мыслями я там, в далеком Монреале.

У РОКОВОЙ ЧЕРТЫ

В далекой смоленской деревушке Шаховке, в маленькой рубленой избенке, сидя у телевизора и попивая ароматный чай с мятой и малиновым вареньем, я с нетерпением ждал начала хоккейного матча СССР – Чехословакия. До него оставалась еще четверть часа. Было время, чтобы убрать со стола остатки трапезы и подбросить в печь дровишек. Матч будет продолжаться более двух часов. За это время дрова прогорят, тогда можно будет прикрыть заслонку в дымоходе печки. Для большего комфорта я решил смотреть матч полулежа, в этом была, пожалуй, моя главная ошибка. Матч был очень интересен. Команды попеременно выходили вперед. Однако во второй половине второго периода при счете 4:3 в нашу пользу команда СССР в течение нескольких минут забрасывает подряд три шайбы. Счет становится 7:3. Все ясно. Игра сделана. Я на радостях наливаю себе рюмку белой и выпиваю ее за победу, в которой уже не сомневаюсь. Матч, до этого все время державший меня в напряжении, теперь уже менее интересен. Ведь с такого счета против нашей команды никто и никогда не отыгрывался. Полубессонная предыдущая ночь, прекрасная охота, потребовавшая больших затрат физической и нервной энергии, выпитая белая сделали свое дело. Где-то в мозгу отключился нервный центр, который следит за бодрствованием. Я незаметно уснул.

Пробуждение же мое было ужасным. Жгучая боль, раздирающая лицо, заставила меня проснуться и открыть глаза. Понять ничего не могу. Кругом сплошной туман, сквозь который едва проглядывает светящийся экран телевизора, уже ничего не показывающий. Подношу руки к лицу, по которому течет кровь. Нащупываю рану на брови и губе. Слева из тумана выплывает голова борзой, которая тянется ко мне и лижет меня в лицо – это Катай. Кажется, именно его я должен благодарить за раны на моем лице. Наконец-то начинаю понимать ситуацию, мозг пронзает страшная мысль: «Пожар! Горим!» Вскакиваю с постели. Перед глазами и в голове все плывет. Кажется, наглотался угарного газа. На ощупь нахожу дверь в сени. Открываю ее, а за ней и дверь во двор. Свежий морозный воздух врывается в дом. Тут же на чердаке слышится приглушенный взрыв, а за ним гудение разгорающегося пламени. На чердаке сено, оставшееся еще от старых хозяев. Я это знаю и понимаю, что шансов спасти мое жилище никаких.

Оглядываюсь вокруг и вижу, что Кречета около меня нет. Бросаюсь в горящий дом. Туман в комнате немного рассеялся, и я сразу же нахожу Кречета, лежащего на полу рядом с кроватью. Вероятно, он тоже пытался меня будить, но не так безжалостно, как Катай. Хватаю его в охапку и бегом на мороз. Кладу на снег и снова в дом. Выношу свою верхнюю одежду, лыжи и телевизор. Бросаю все это на снег. И в третий раз ныряю в горящий дом. Выношу постельное белье и матрац. Выкручиваю из счетчика пробку. Дом обесточен. Теперь все внимание Кречету.

Я прикладываю свое ухо к его груди и слышу редкие сердцебиения. Слава Богу! Он жив. Начинаю делать искусственное дыхание. Растираю грудь снегом. Постепенно ему становится легче. Он начинает шевелиться и даже пытается встать. Я помогаю ему сделать это. Он стоит, шатается, но не падает. Значит, будет жить. В доме у соседей загорается свет. Через несколько минут Митрич с супругой подходят ко мне. Он молча поднимает со снега мою куртку и шапку, протягивает, чтобы я оделся. В горячке совсем забыл, что стою на морозе в нижнем белье. Вместе с Митричем мы перенесли мой скудный скарб в его дом. Затем я разместил собак в коровьем хлеву, после чего вернулись к догорающему дому.

Ночь была тихая, безветренная, и опасности, что огонь может куда-либо перекинуться, не было. Мы дождались, когда большое пламя почти сошло на нет, и отправились в дом соседей. Время было около трех часов ночи. Митрич согрел самовар, и мы молча пили чай. Неожиданно он сказал: «Знаешь, Владимир, а ведь Катай тебя спас, если бы он не прервал твой сон таким жестоким образом, то сейчас ты бы, пожалуй, досыпал на небесах». – «Дорогой ты мой сосед, – отвечаю, – я сам это уже понял. Более того, понял, что таким образом мой резвач и ловец как бы вернул мне долг за то, что в прошлом году я нашел его среди ночи в подмосковном лесу, когда никакой надежды уже не было. Так что все, дорогой Митрич, как в русской пословице: «Долг, он платежом красен».

Вот тут-то и поведал я ему историю со счастливым концом о том, как это произошло. А случилось все в конце мая 1987 года. Моя супруга Светлана, придя с работы, решила прогулять наших собак за МКАД. Дорога та от нашего дома в микрорайоне Лианозово всего в полутора километрах. В прогулке этой ничего необычного не было. Там мы регулярно выгуливали своих собак на велосипеде или пешком, а зимой частенько на лыжах. Все было, как обычно, до тех пор, пока на выходе из леса Катай не узрел какого-то зверя, который бросился от него в чащу. Наш молодец, недолго думая, – за ним, и оба скрылись с глаз. Более трех часов Светлана искала, громко звала Катая. Все напрасно. Собака не возвращалась. У нее на своре были еще две наших собаки, Кречет и Марфа. Окончательно выбившись из сил и замучив собак поисками, она в слезах пришла домой.

Вернувшись с работы, я застал ее в мрачном настроении с заплаканными глазами. Узнав, в чем дело, я отправился в гараж, взял своего «жигуленка» и поехал по одному мне известному маршруту. Периодически останавливался. Заходил в лес на 50–100 метров, свистел, громко звал Катая, но в ответ мертвая тишина спящего леса. Промучившись так более двух часов, я вернулся домой ни с чем. Стало ясно, что надо лечь спать, а завтра утром возобновить поиски. Ночью мне снится, что мой Котя мокрый, весь в репьях бредет среди плачущего леса (идет дождь) и, останавливаясь, жалобно и тоскливо воет. Я тут же просыпаюсь. Моя машина у подъезда. Хорошо, что не отогнал ее вчера в гараж. Сажусь – и вперед, туда же, где вчера провел в поисках два часа. Но по дороге почему-то меняю решение и начинаю поиски на целый километр раньше. Кругом кромешная тьма и тишина, которую мой голос нарушает отчаянным криком: «К-а-а-т-а-й!» Затем несколько секунд тишины, которая вдруг разрывается страшным треском рвущегося из леса на простор дикого зверя. Сначала я подумал, что спугнул лося, но треск приближался. Неужели это он, мой Катай? Так и есть. Мокрый, вымазанный в грязи, но живой и радостный, выскакивает он на дорогу. И бросается мне на грудь. Мы обнимаемся и целуемся, как два самых близких друга. Затем я вынимаю из багажника старое полотенце, вытираю моего молодца от головы до хвоста, а особенно ноги. Бросаю на сиденье старое одеяло и сажаю на него Катая. С чувством громадного облегчения и радости возвращаюсь домой. По дороге у меня созревает план, как удивить супругу и доставить ей ту же радость, что сам испытал в ночном лесу. Подъезжаю к дому и смотрю на окна, они светятся. Значит, она не спит. Я поднимаюсь с собакой на один этаж ниже (11-й). Сам-то я живу на 12-м. Вывожу Катая на лестницу и привязываю к перилам. Тихо поднимаюсь на свой этаж и ключом открываю дверь в квартиру. На кухне горит свет. За столом сидит, склонив голову на руки, моя дорогая супруга. Я подхожу к ней, кладу руку на плечо. Она вздрагивает и смотрит на меня с немым вопросом. Я говорю ей: «Послушай, там, на лестнице, какой-то человек хочет поговорить с тобой». Она, ничего не соображая, вскакивает и летит на лестницу. Через несколько секунд я слышу ее слова, обращенные к неизвестному благодетелю: «Огромное спасибо тебе, добрый человек. Здоровья тебе и удачи во всем». Я тихо возвращаюсь на кухню и сажусь на ее место. Она входит, смотрит на меня. У нее в голове идет какая-то работа. Кажется, начинает о чем-то догадываться. Я смотрю в ее широко открытые глаза, не выдерживаю и начинаю громко смеяться. Мы обнимаемся и целуемся. Она благодарна за этот сюрприз. Мы оба счастливы, ведь наш Котя с нами.