17.02.2011 | Крылатый спутник промысловика

Охотничья избушка в тайге. Самое желанное для усталого путника место – это хотя бы простой бревенчатый сруб «два на два» без особых удобств, печка да нары. На участке охотника-промысловика в Сибири или на Дальнем Востоке таких срубов несколько – из расчета зимнего перехода посветлу от одного к другому. Ставят избу в месте приметном, обычно на берегу ручья, но маскируют в стороне от тропы-путика. Чужой пройдет, не заметит. Впрочем, чужие здесь, как правило, не ходят.

Эту избу, притаившуюся за бурой щеткой лиственниц на плато Центрального Сихотэ-Алиня, мы даже с вертолета едва заметили. Увязая в сугробах и сгибаясь под тяжестью груза, с трудом дошли от места высадки – окраины замерзшей мари. Уже на следующий день лагерь выглядел вполне жилым. Из трубы вился дымок. Сподветренной стороны к срубу притулился яркий купол палатки, а на снегу, справа от двери, поблескивали чешуйки и внутренности хариусов – наш проводник Николай успешно порыбачил на незамерзающем перекате. И почти сразу же, разрушая еще зимнее бесптичье и безмолвие, появилась парочка пушистых птиц, похожих на странную помесь вороны с синицей. 

Кукши. С радостным гнусавым «кей, кей…» они мгновенно расправились с рыбьей требухой и до вечера вертелись поблизости в ожидании новых подачек. Остались они и назавтра-послезавтра, добровольно взяв на себя роль мусорщиков, подъедающих наши съестные отходы. Мы  были довольны – с кукшами нехитрый полевой быт пошел как-то веселее. Днем птички дежурили у входа в сруб, разглядывая карими бусинами глаз и окрикивая скрипуче-мяукающими голосами каждого входящего и выходящего. В возбуждении они то и дело топорщили небольшие темные хохолки, зрительно увеличивающие голову. Круглые лобастые головы в сочетании с короткими слегка вздернутыми черными клювиками придавали кукшам умилительный облик персонажей мультфильмов и усиливали сходство с синицами, а не с сойками или воронами, как полагалось по родству. Неровным ныряющим полетом они и вовсе напоминали бумажные самолетики; среди бело-серо-голубого пейзажа то и дело вспыхивали ржаво-бурые пятна на их поясницах, закругленных крыльях и хвостах. По вечерам, когда мороз крепчал, кукши забирались вглубь ближней лиственницы, к самому основанию ствола, прижимались друг к другу и распушали свое густое рассученное оперение, превращаясь в мягкие дымчато-кофейные шары с торчащими вниз «ручками» хвостов. Точно так же поступала еще одна пара наших пернатых нахлебников синички-пухляки.

Так с взаимной пользой мы прожили неделю, затем пришла пора перебазироваться к другому зимовью. Там кукш уже не было, возможно, просто не водились в округе, а может быть, уже подошло время гнездования, когда пары ведут себя очень скрытно. Но нам сразу стало как-то грустнее. С кукшами всегда так – они могут отсутствовать на протяжении многих километров таежных лесов, и вдруг неожиданно появляться в немалых количествах на маленьком пятачке. Хорошо известно, что они регулярно обследуют  избушки в тайге, а обнаружив жилые, надолго задерживаются возле них. Но отчетливого тяготения к поселкам не проявляют, хотя могли бы безбедно проводить там всю зиму.

Сибирская кукша (Perisoreus infaustus), она же ронжа, – самый маленький представитель семейства врановых в нашей стране. Она значительно мельче и изящнее своей близкой родственницы сойки, всего-то с крупного дрозда. Длина тела от вершины клюва до кончика хвоста составляет 24 – 31 см, при размахе крыльев 40 – 46 см  и массе 60 – 100 г. Кукша широко распространена по всей таежной зоне Евразии – от Скандинавии  до бассейна Колымы, Сахалина, Приморья, на севере достигает лесотундр, на юге – подтаежных лесов. Но везде распределена очень неравномерно, спорадично. Предпочитает темно-хвойную и лиственничную тайгу, по лесистым горным хребтам местами проникает в степную зону Сибири и Монголии. В то же время в хвойниках Европейской России в последние годы вид стал чрезвычайно редким даже в самых подходящих местах обитания. В отличие от другого таежного вида врановых – кедровки – кукше несвойственны протяженные кочевки-выселения, связанные с урожаем или неурожаем кедра или лещины. Она практически оседла, лишь из самых северных частей гнездового ареала на зиму откочевывает, концентрируясь южнее. В связи со слабой склонностью к перемене мест кукша образует на просторах Евразии до десяти географических рас, отличающихся преимущественно интенсивностью рыже-охристых оттенков в оперении.

В питании кукша – настоящий универсал. Она собирает корм и в кронах, и на земле. Летом кормится в основном беспозвоночными, но может поймать мышь, землеройку, лягушку, разорить гнездо с яйцами или птенцами. Со второй половины лета все большую роль в рационе начинают играть ягоды и семена. А вот кедровые орехи ей «не по зубам». В холодный период кукша, подобно сойке, пользуется запасами семян и ягод, заготовленными в укромных местах с осени. Зимой, как и прочие врановые, охотно клюет падаль, нередко попадается в капканы охотников, соблазнившись наживкой.

Кукши начинают размножаться только на третьем-четвертом  году жизни, найдя свою половину обычно на всю оставшуюся жизнь. Пара взрослых птиц имеет обширную постоянную территорию, используемую из года в год. К гнездованию приступают еще в марте, при снежном покрове и трескучих морозах. В это время можно услышать и песни этих обычно молчаливых птиц – негромкое приятное мурлыканье, мелодичные трели, свист, множество заимствованных звуков. Впрочем, ранней весной в похожей манере, как будто стесняясь своих вокальных данных, тихо поют и другие врановые – сойки, кедровки, сороки. Небольшое чашевидное гнездо с хорошо утепленными, облицованными мхом и лишайником стенками, кукши тщательно прячут в глубине кроны ели или пихты на высоте от двух до шести метров.

Вследствие столь «неудобных» сроков начала размножения (самый глубокий снег) и чрезвычайной «нелюдимости» птиц в этот период, гнездовая биология нашей кукши до сих пор недостаточно изучена. В кладке обычно бывает 3 – 5 яиц с зеленоватой скорлупой, испещренной бурыми и серыми пятнами. Насиживание начинается с первого яйца, оба партнера насиживают очень плотно –иначе кладка замерзнет. Через 19 – 20 дней вылупляются птенцы, покрытые довольно густым буроватым пухом. Заботливо обогреваемые и выкармливаемые родителями, они проводят в гнезде 21 – 24 дня. Слетки появляются уже в начале – середине мая и все теплое время года выводок кочует по гнездовой территории. Второго цикла размножения в сезоне не бывает, иногда выводки не распадаются почти год. К зиме несколько семей могут объединяться в небольшие рыхлые стайки, именно в это время кукши лучше всего заметны. Зачастую пернатые сами подлетают ближе к наблюдателю, чтобы удовлетворить свое законное любопытство, а заодно узнать – нельзя ли чем-нибудь поживиться. Молодые ронжи отличаются от взрослых более темной и однотонной окраской, их головы не выглядят столь крупными и округлыми. Говорят, что держать дома кукшу, особенно выращенную из слетка, одно удовольствие. Умная и любознательная, как все врановые, она быстро становится ручной, легко включает в свой репертуар самые неожиданные звуки и даже подражает человеческой речи. Удивительно, что латинское видовое обозначение этой живой подвижной птицы – infaustus, в переводе означает «несчастная»!

Помимо сибирской ронжи, в роде кукш есть еще два вида. Почти однотонная, темно-пепельная, с черноватыми головой, крыльями и хвостом сычуаньская, или китайская кукша (P. internigrans) имеет ограниченный гнездовой ареал в горах Западного Китая. Это редкий малоизученный вид, включенный в Красную книгу Международного союза охраны природы. Сычуаньская кукша, возможно, близка к предковой для всего рода форме, ведь родиной кукш (как и их родственниц – соек) считают именно горные леса, примыкающие с севера к Гималаям. Отсюда кукши несколько миллионов лет назад распространились по сибирской тайге, а через существовавший в ту эпоху Берингийский мост попали и в западное полушарие. В таежной зоне Северной Америки от Аляски до Лабрадора и Ньюфаундленда, а также в горных лесах запада континента, к югу вплоть до Калифорнии и Аризоны нашу ронжу замещает кукша канадская, или серая (P. canadensis). Она действительно дымчатая, без рыжих оттенков, с темной шапочкой, беловатыми лбом, щеками и горлом (и от этого еще больше похожая на гигантскую синицу).

Поразительно, многие североамериканские виды оседлых птиц и зверей отличаются от своих ближайших европейско-сибирских родственников «холодными» серыми, дымчатыми, голубоватыми оттенками перьев и меха. Наши кукши, кедровки, оляпки, медведи, лоси, олени, лисы, белки, бурундуки, сурки, бобры куда «теплее» американцев колером – рыже-бурые, охристые, желтоватые. Такой вот загадочный «стиль местности», не укладывающийся в научные объяснения!