Кречатий челиг Петра Волкова, одного из опытных практикующих сокольников Московского региона, был осенчаком. Сокола всю зиму гоняли на вабило, поддерживая в нем спортивную форму. Вместе с тем серьезная работа с ним началась лишь по весне. Петр планомерно готовил своего питомца к охоте на уток. Следует отметить, что челиг был очень позывистым. И где бы он ни летал, пущенный с руки, моментально реагировал на призыв сокольника и стремился тут же подтянуться ближе. Все вроде бы шло хорошо. Но при подготовке к практической охоте поначалу как-то не заладилось. Наступил день притравки. Это делается для того, чтобы показать птице, какую дичь ей следует ловить, то есть чтобы сокол реагировал не на что попало, а ориентировался бы на уток. Иными словами, этой процедурой птица настраивается на охоту определенного вида дичи. Правда, притравка была скомкана, как говорится, первый блин вышел комом. Подсадная утка не захотела лететь и, вброшенная в воздух, взмахнув пару раз крыльями, упала недалеко от летевшего сокола, который тут же ее и накрыл. Тем не менее урок был получен. Вместе с тем первая охота хотя и была результативной, особого восторга не вызвала. Кречет был пущен с руки. Со стороны казалось, что челиг летает сам по себе, сокольник же занят своими делами. Петр продвигался по полю в сторону кустов с небольшой лужей за ними. Кречет же вертелся в стороне, причем на небольшой высоте. Сокольник поманил птицу. Та стала подходить, следуя также на высоте метров 15. Кречет был уже рядом, когда внезапно из кустов «выстрелила» утка, вспугнутая Петром, выступавшим в данном случае в качестве загонщика. Кречатий челиг, идя на скорости, моментально реагирует выпадом в сторону утки и тут же овладевает ею. Хотя почин был сделан, это как-то не вязалось с теми широко распространенными представлениями о кречетиной ловле. Среди кречетов немало таких, которые не идут в верх. И если и парят, то на небольшой высоте, что не зрелищно со стороны. Казалось, и этот челиг будет работать в такой манере.
Все, однако, изменилось на реальной охоте. Кречета как будто подменили. По мере того как сокол, освоившись с местными условиями, «набивал лапы» в новых напусках, у него постепенно складывалась определенная манера поведения, которой он и стал придерживаться впоследствии. Характер охоты птицы изменился до неузнаваемости. Кречет явно оправдывал то восторженное мнение большинства наших и зарубежных сокольников, как настоящего, так и прошлого, о присущих этой птице царственности, благородстве и несравненных летных качествах. Теперь кречатий челиг демонстрировал в своих действиях классику соколиной охоты. Но все по порядку.
Как уже говорилось, в Подмосковье немало мест, где держатся утки. Но лишь некоторые из этих мест подходят для проведения соколиной охоты. И вот одно из них было найдено благодаря случаю. Решено было съездить на охоту в ближайшие к Москве угодья. Условия сами по себе не плохие, и утки есть, правда, не так много, как хотелось бы. Площади заболоченных участков, да еще с открытой водой, большие, что представляет определенные неудобства для охоты с соколом. Несколько чирков сидят на воде. Кречет расклобучивается и пускается. Надо заметить, что кречет к этому моменту уже стал подниматься метров на 100 и там продолжительно ходить на кругах в ожидании вылета дичи. Это он предпринял и в этот раз, сойдя с руки. Однако утки не дают завершить подъем. Чирки взлетают раньше, чем хотелось бы. Челиг, не достигнув своего верха, реагирует на уток и, выбрав одного селезня, начинает сближаться. На приличной скорости кречет задевает чирка когтями, и тот, кувыркнувшись, падает на землю. Но сокол, вероятно в запале, вместо того, чтобы сдержаться после пологой ставки и «оседлать» находящуюся на плотной почве дичь, проносится дальше, держа курс к другой воде, где видна всходящая стайка уток из пяти птиц. Чирок же тем временем с трудом оторвался от земли и как-то «косокрыло» пошел к ближайшей луже, где и приводнился. Вероятно, кречет только задел его, слегка черкнув по тушке. Между тем сокол несется к следующей карте, имея в виду поднимающихся уток. Однако поймать птицу ему не удается. На какое-то время челиг исчезает из виду. Но вскоре сокол умеренным верхом подтянулся к сокольнику и поднялся над ним, заняв позицию для атаки. Кречет чертит круги на высоте примерно 80 метров, а поднять ничего не удается. Через какое-то время челиг по высоте стал смещаться в сторону и вскоре ушел совсем. С помощью приемника радиослежения кречет был найден, примерно в 2,5 км. Он сидел на кочке и... пожирал чайку.
То место, куда привели поиски отлетевшего кречета, оказалось, как говорится, «лучше не придумаешь». Обширное пространство открытой территории представляло все условия для результативной охоты на уток. Заболоченные участки перемежались «дорожками» из плотного грунта шириной метра четыре, возвышавшимися над уровнем «няши» (раскисшего болотистого мягкого грунта) и воды в виде небольших луж. Словно сетка из твердой земли, по сути представлявшая собой дороги, по которым можно было проехать на машине, разбивала болото на карты. Вся местность изобиловала разными птицами. Здесь имелось несколько видов чаек. Присутствовали врановые птицы. Встречались некоторые виды куликов. Были замечены и пернатые хищники – болотные луни и пустельги. А главное – многочисленные стаи утиных – чирки, широконоски, кряквы и другие позволяли оттачивать мастерство сокола постоянной практикой. Поэтому в следующий раз было решено проводить охоту здесь.
Приехали под вечер, когда несколько спала жара. Кречет был пущен с руки. Он несколько лениво пошел влево вперед под острым углом к дороге. В районе второй карты начал подниматься. Когда под крыльями было метров 80 высоты, челиг встал на круг. Сокольник подвигается прямо, справа от парящего в вышине сокола. Две широконоски взлетают с болотины первой карты. Но челиг не заинтересовался ими. Вероятно, в силу большого расстояния. Когда Петр пересек границу второй карты, сокол, также верхом, стал смещаться в его сторону. Тут с лужи поднимаются две кряквы. Утка, как водится, держит небольшой перед относительно крякового селезня. Они идут с набором высоты, держа курс на Петра, только стороной. Кречет, казалось, не замечает этого. В его поведении никаких перемен. Позже нашлось и объяснение такому явлению. Было замечено, что кречет, который имел уже опыт охоты на природе, атаковал уток лишь тогда, когда те удалялись от воды, как бы понимая, что над водой для него меньше шансов овладеть добычей. Кряквы несутся на высоте 50 метров. Внезапно кречет преображается. Он складывает крылья и под острым углом устремляется вниз. Примерно в том месте, где первоначально челиг начал осуществлять подъем, кречет, рассекая воздух, косым ударом бьет впереди идущую утку в спину. Шлепок. Все происходит настолько быстро, что та не успевает развести крылья и «солдатиком» летит вниз словно камень. Утка с ускорением и со всей силы тушкой впечатывается в мягкий болотистый грунт, наполовину погрузившись в него. Селезень, уйдя по инерции несколько вперед от места, где кречет отправил утку к земле, притормаживает, часто махая крыльями, наподобие пустельги, при этом оборотив несколько голову в сторону, как бы в недоумении: куда могла внезапно исчезнуть его подруга, хвоста которой он только что держался. Кречет на миг останавливается в воздухе, пикирует и прихватывает на земле утку когтями. Сокольник, быстро подбежав к барахтающимся птицам и обменяв утку на мясо свежезабитого голубя, забрал дичь в качестве трофея. Та оказалась жива, благодаря относительно мягкому приземлению в «няшу», которое оставило в ней приличных размеров отпечаток. Оказалось, что кречет не «резанул» утку, а, выбросив вперед лапы при сближении, пнул ее в спину. Две точки от «бодних когтей» кречета красноречиво говорили об этом. Утку можно было потом выпустить обратно, так как не добыча представляет основной интерес в соколиной охоте, а сам процесс охоты, ее зрелищная составляющая.
Созерцать охоту этого кречета было одно удовольствие. Тут начинаешь понимать весь смысл слов царя Алексея Михайловича из его урядника, невольно пришедших на ум в этот момент: «Безмерно славна и хвальна кречатья добыча». Кречет Петра Волкова демонстрировал классическую манеру охоты. Мне доводилось наблюдать охоту на диких уток кречетов, обитающих в Ямальской тундре. И по сравнению с охотой кречетиным челигом Петра в этих охотах не было ничего выдающегося. Обычно, если утки летели над озером, кречет выходил на открытую воду, в угон шел за уткой и, сблизившись, ловил по-ястребиному, хватая лапами. Над тундрой же кречет добывал уток в основном пологой ставкой. Сокол, следуя за уткой, разгоняется и осуществляет атаку на приличной скорости, следуя часто низко над самой землей. Поэтому при сближении все равно происходит удар снизу вверх, так как после столкновения с птицей острокрылый охотник за счет очень высокой скорости по инерции проносится вперед и потом в верх. Наблюдать же атаки кречетов на дичь в дикой природе с высокоскоростным затяжным падением с высоты мне, к моему большому сожалению, не доводилось. Поэтому и судить я могу лишь по охотам этого ловчего кречета.
В другой раз сокол, слетев с руки, быстро поднимается и занимает свой верх. Тут с потных мест с высокой травой начали взлетать чирки и широконоски, сразу же низом направляясь к открытой воде. Тем не менее сокол решает атаковать одну из них. Челиг слез с высоты и, пристроившись в хвост удаляющейся широконоски, пытается достать ее. Та, направляясь к воде и стремясь оторваться, «качает», делая небольшие выпады то в одну, то в другую сторону. Дотянув до кустов, обе птицы скрываются за ними. Вероятно, утка упала в траву или воду. Пропавший было из виду кречет вдруг проявился летящим в сторону сокольника высоко в воздухе. Он еще не успел встать над сокольником, когда поднялись два чирка. Сокол пошел вниз, невысоко от земли выровнялся и быстро прирос к уходящим уткам. Со стороны казалось, что кречет, сблизившись с одной из них, просто прошел на скорости вплотную к спине летящего чирка и, ни секунды не задерживаясь, ушел вперед и лишь тогда сделал свечку. Вроде бы никакого ущерба для летящих прежним курсом уток от уходящего сокола. Никаких выпавших перьев. Ничего. Но если одна утка продолжает интенсивно махать крыльями, то вторая, казалось бы без видимых причин, вдруг резко клюет вниз. Ну как такое возможно? Ювелирная работа! Не хватает слов, чтобы описать увиденное. Чирок падает в высокую траву, где и становится добычей кречетиного челига.
А разве не удивителен следующий эпизод. По приезде в угодия кречет освобождается от клобучка и откидывается. Утки «настеганы» настолько, что уже при малейшем движении начинают вставать с близлежащих окрестностей и перемещаться куда-нибудь подальше к спасительным зарослям или местам с глубокой водой. Кречет быстро набирает высоту, ввинчиваясь в небо узкой спиралью. Яркое солнце слепит глаза. На его фоне сокол, подобно древнеегипетскому богу Ра, красиво чертит в небе неширокие круги, как бы излучая свет бликами своего светлого оперения, а иногда и растворяясь на лазоревом фоне. То там, то здесь поднимаются утки. Следуя низко-низко над поверхностью болота, они стремятся уйти подальше от опасного места, готовые при малейшем намеке на угрозу тут же упасть в траву и затаиться или нырнуть в воду. Один чирок, хотя и невысоко, но, на наш взгляд, довольно опрометчиво уходит все дальше от воды. Вероятно, это же с высоты пометил и кречатий челиг, который не преминул воспользоваться ситуацией. Оборвав плавное кружение, он сваливается на спину и, придав своему телу ускорение несколькими короткими ударами крыльев, начинает стремительно падать вниз, уже сжавшись в комок. Чирок идет ходко, напрягая крылья. До спасительной воды совсем близко. Однако уйти от кречета, представлявшего в этот момент живой снаряд из плоти и крови, ему не удается. Удар был страшен. Картину увиденного дополнил глухой звук, с небольшим запозданием коснувшийся наших ушей. Сокол крутой ставкой срезал чирка над самой дорогой. От сильного удара о плотный грунт чирок, перевернувшись в воздухе, со всего маху приложился оземь, но тут же подобно мячу отскочил вверх. Упал. Снова «подпрыгнул», уже с меньшей амплитудой. Еще небольшой отскок с переворотом – и лег замертво. Ну где еще такое увидишь?! В какой другой охоте возможно созерцать подобные картины?!
Меня переполняет чувство гордости за нашу соколиную охоту, за российских сокольников, их умение поставить птицу так, что ее не стыдно показать в деле.
Практически каждый напуск этого челига был результативным. Правда, была ситуация, заставившая сокольника немало поволноваться. Однажды кречет добыл утку и расположился на кочке среди топи. Добраться до него не было никакой возможности. Пока сокольник искал выход из создавшегося положения, сокол тем временем хорошо закусил своей добычей, сожрав утку по-максимому. Потом заупрямился. На руку не пошел. Отсидев день на болоте, под вечер куда-то махнул. Лишь на следующий день ближе к сумеркам с помощью радиослежения он был найден и вновь принят на путы, причем в 5 км от болота. Но подобные случаи не единичны с ловчими птицами. В принципе, такое может случиться с каждым. Даже в великокняжеских и царских охотах при всей тщательности ухода и присмотра за птицами сокола улетали, или, как говорили, отбывали. С отлетом сокола связана известная легенда о святом Трифоне. И если на фресках в соборе Святой Софии в Киеве святой мученик Трифон изображен с крестом, то более поздняя иконография показывает его, сообразно легенде, с птицей – соколом на руке. В одном из писем царя Алексея Михайловича к стольнику А.Матюшкину говорится: «ведомо нам великому государю учинилось, что пропал у тебя челиг кречатей» (Покровское. 4 июня 1657 г.). Правда, он потом нашелся, но тем не менее «да послали мы великий государь к тебе челига Хорьяка, изыман на Рязани, привез во вторник в вечеру нынешния недели сын боярский, весь цел и здоров; вы теряете, а мы – сыскиваем». У самого царя однажды во время охоты улетел кречет и, похоже, с концами. «Михеева Дураса при нас великом государе напускали на коршака, и он пропал, ниско ветром откинуло на Володимирку, и по се число несыскали». Так что проблемы у сокольников во все времена схожие.
Самое важное, что можно вынести из этих охот, заключается в следующем. Пример этого кречета красноречиво показывает, что пока с соколом не охотятся, а просто занимаются поддержанием его полетной формы в надлежащем состоянии, гоняя на вабило или даже занимаясь травлей подсадных птиц, сокол не выказывает той прыти и возможностей, которые способен проявить на реальной охоте. С началом осуществления настоящей охоты с преследованием дичи пернатый охотник координально меняет свое поведение, превращаясь из посредственной, вяло летающей птицы в энергичного ловца с великолепной манерой атаки.
Виктор Федоров
фото Владимира Медведева
Для того чтобы оставить комментарий войдите через социальный сервис.