Охота с подсадной уткой на селезня весной - одна из самых интересных охот. К хорошей подсадной утке охотник испытывает и симпатию, и благодарность, если охота удалась. Судьба же этих уток складывается по-разному. Мы уже писали об опасностях, подстерегающих подсадных уток на охоте. Сегодня охотник А. Беляков рассказывает еще об одной.
Случилось это всё довольно давно, а кажется, что было только вчера. Я тогда учился на четвёртом курсе Московского университета, и выезжал на охоту, пропуская лекции и практикумы, которые приходилось затем отрабатывать. А преподаватели понимающе улыбались и не требовали особых объяснений, поскольку, опаленное ветром и загоревшее на апрельском солнце лицо, само говорило о причинах моего отсутствия на занятиях.
Как и все студенты, я подрабатывал, где придётся, и перезнакомился с множеством людей, которые, продолжая заниматься наукой, пытались «выжить» в первые годы перестройки. От своих новых знакомых я узнал о существовании отдела дичеразведения ЦНИЛ Главохоты, и о существовании там подсадных уток, и, что было самое неожиданное, о возможности приобретения их для себя.
В то время я зачитывался книгами Сабанеева, которые как раз переиздавались, и даже не мог поверить своему счастью, когда в нашем доме появилась пара кряковых подсадных уток. О, если бы мне было известно, чем станет для меня эта ОХОТА, и какую бездну переживаний и проблем она принесёт…
Но приближалась весна, утки весело покрякивали на балконе, а я, как молодой охотник, старался читать побольше соответствующей литературы, из которой узнал, что моих подопечных надо соответственно подготовить к охоте. Но где это сделать? Времени для поездки за город не было, да и пролёт ещё не начинался. И тут мне пришла идея – а не попробовать ли это сделать в «Коломенском»?
Выбрав будний день, когда большинство москвичей спешат на работу, посади уток в корзинку, и, уложив в сумку болотные сапоги, мы выехали на метро к месту предстоящего «эксперимента», благо ехать было всего две остановки. Облюбовав большую лужу, на берегу реки Москвы, и разломав тонкий лёд, я, надев ногавки и высадив одну из уток на воду, отошёл в сторону и стал наблюдать.
Вначале она только купалась и чистилась, а затем начала покрякивать… И тут вокруг оказалось столько женихов, которые, как все московские утки, мало боятся присутствия человека, что мне пришлось бросится на спасение «утиной красавицы». В это утро я впервые в жизни услышал и «призыв», и «осадку», и уже не по книгам понял их значение и качество.
Охоту в Вологодской области открыли под 1 Мая. И выход на вечернюю зорю был очень неудачным. Утки кричали очень активно, но их дружно передразнивали пьяные отдыхающие, из соседней деревни, расположившиеся на пикник на другой стороне реки. А потом одна из уток сорвалась с ногавки и весь остаток зори мы занимались её поисками.
Расстроенные, вернулись домой, а утром я отправился на зорю один. Трудно описать всё, что я испытал в эти первые зори, проведенные с подсадной, сидя в шалаше и чувствуя себя маленьким мальчиком, подглядывающим в замочную скважину… Природа медленно просыпалась от сна: в прибрежных кустах мелодично «урчат» свою весеннюю песню жабы, перепрыгивают по веткам мелкие пичуги, на другой стороне реки «бурлит» тетеревиный ток. А вот один из краснобровых красавцев вылетел и уселся чёрной головешкой на макушке берёзы, стоящей посредине поймы разлившейся реки, и, покрасовавшись, некоторое время, вернулся назад.
Водохранилище ещё не вскрылось ото льда и поэтому вся утка держалась здесь, на речных разливах. То и дело над рекой слышится шум перелетающих стаек. Над противоположным берегом подала свой призыв самка свиязя, и тут же ей ответил самец своё неизменное «свия…, свия…». Сделав круг, переговаривающаяся пара опускается недалеко от подсадной, решив составить компанию одиноко зовущей утке. Из-за отдалённых кустов оглашает реку свистом чирок-свистунок, а затем выплывает на видное место, и, покрутившись, вновь исчезает среди зарослей. Справа трещит чирок-трескунок, а чуть подальше ему вторит ещё один. Вдруг один из них «шлёпается» непонятно откуда рядом с шалашом, и, заподозрив что-то, так же неожиданно исчезает, оставив разводы на воде. Но присутствие утки ослабляет бдительность даже самых осторожных птиц… А она кричит радостно и задорно, радуясь весне, солнышку и прекрасному утру. А если замолкает, я дразню её манком. Но вот и он, ответно жменькая, делает круг и, опустившись на почтительном расстоянии, медленно подплывет к своей избраннице…
Сижу тихо, солнышко уже начинает припекать, с большой воды высоко в небе пролетают гусиные стаи, а из-за леса медленно выплывает журавлиный клин. Большой улит уселся на соседний куст и всем рассказывает, как его зовут: «Улит, улит…». Ближе к руслу что-то забулькало. Приглядываюсь, а из воды высовывается усатая морда выдры и медленно проплывает вниз по течению.
Утка спокойно кормится среди травы. И вдруг, сначала прижавшись к воде, затем с криком бросается в сторону, натянув верёвку ногавки, а над ней проносится чёрная тень и «падает» на тушку селезня, прибитую течением к соседним кустам. С удивлением и беспокойством выглядываю из шалаша, и вижу самку полевого луня, восседающую на своей «добыче». Приходится встать и прикрикнуть на воровку, после чего она бросает битую птицу и, издав обиженный крик, улетает в поле.
Хорошая была охота. Почти каждый день приносил удачу. Утка работала вполне прилично и мы по очереди ходили с ней на зори. Но, по-видимому, так устроена наша жизнь, что всё хорошее когда-то заканчивается. Последняя охота с Катькой, как мы назвали нашу утку, стала для неё, и для меня, роковой.
Водохранилище вскрылось ото льда, и вода из реки быстро скатилась в него, обнажив пойму, А вслед за водой «скатились» и утки. До закрытия охоты оставалось два дня, и мы отправились к большой воде, попытать счастья в устьях рек. Шалаши поставили напротив, а между ними, чуть-чуть в стороне, высадили нашу утку. Вечерняя зоря медленно угасала, а утка спокойно кормилась на обмелевшей пойме, изредка покрякивая в ответ на мои «манковые призывы». Но как только появился первый селезень, её поведение тут же переменилось – она начала манить и звать. И вслед за первым кавалером появился второй, а за ним третий… Вся местная утка уже села на яйца, и холостые селезни спешили поскорее отыскать зовущую самочку. Они налетали от всюду: с соседнего болота, с водохранилища, со стороны леса. В воздухе была сплошная воздушная карусель, из которой опускались всё новые и новые претенденты, совершенно не обращая внимания на выстрелы. Сумерки становились всё гуще. И когда очередной селезень сел на воду, я беззаботно нажал на спусковой крючок. Он остался лежать на месте, но далеко впереди на воде заметалась другая птица. И тут я понял, что это моя Катька…
В опустившихся сумерках мне не суждено было заметить, как она поплыла в сторону подсевшего зелёноголового красавца, а азарт сделал своё дело. Выскочив из шалаша, я кинулся к ней, но… Одна шальная дробина попала ей в голову, и обрекла меня на переживания и проклятия в свой адрес.
Это было роковое событие. Стой поры утекло много времени, но с подсадными мне больше не везло. Беру взрослых уток – они или молчат, или вообще боятся пролетающих птиц. Заводим птенцов – они гибнут по той или другой причине. И так из года в год.
Но близится новая весна и я вновь надеюсь, что с этими-то подсадными у меня будет отличная охота, которая пока живёт только в моих воспоминаниях…
.gif){kind=small}
.gif){kind=small}
.gif){kind=small}
