Дальний Восток России – историческая родина 17 сохранившихся малочисленных этносов, считает ведущий научный сотрудник Института истории, археологии и этнографии народов Дальнего Востока ДВО РАН Вадим Тураев. Он считает, что к концу XXI века наши потомки уже не смогут идентифицировать национальную принадлежность малочисленных народов нашего региона.
– Вадим Анатольевич, называть народы малыми меня отучила Евдокия Гаер, в то время народный депутат РСФСР, в прошлом – сотрудник вашего института…
– Конечно, слово «малые» несколько уничижительно. Вообще, народы Дальнего Востока вначале именовались в официальных документах по разному: «туземцы», «племена, населяющие северные окраины» и т. п. В середине 1920-х все они вошли в законодательно закреплённый список из 26 народов, которые в силу их малой численности, особого характера традиционных занятий и образа жизни, а также низкого уровня социально-экономического развития были выделены в особую группу. За ней на долгие годы закрепилось название «малые народности Севера». На иерархической лестнице в национальной структуре они стояли за «просто» народностями, после них шли национальные группы и этнические меньшинства. Столь высокое статусное положение можно объяснить особенностями их этногенеза. В отличие от национальных групп и этнических меньшинств они формировались как этнические общности на местной, аборигенной основе, были исконными, коренными жителями.
Удэгейцы в национальных костюмах.
– Эти люди – потомки чжурчжэней?
– Вряд ли все они ведут историю от чжурчжэней, которые жили на юге Дальнего Востока в X–XII веках… Ряд исследователей относит к прямым потомкам чжурчжэней только нанайцев, удэгейцев, ульчей и эвенков, живших на территории современных Хабаровского и Приморского краёв.
– Сколько людей на Дальнем Востоке относят себя к малочисленным народам?
– «Малочисленными» называются народы от нескольких сот человек до десятков тысяч. Общая их численность на Дальнем Востоке в 1989 году составляла 63 360 человек. Но эти цифры условны. В начале XX века на юге Сахалина жили айны. Потом территория отошла Японии, после войны была возращена, до 1951 года шла репатриация… В середине прошлого века на Сахалине жило абсолютное большинство айнов, но на переписи 1979 года так себя назвал только один человек. А десять лет спустя, по результатам опять-таки переписи, – больше.
– Понятно, что малочисленные народы ассимилируются в силу многих, прежде всего социально-экономических причин, теряют самобытность, традиционные навыки. Есть примеры противоположные – стремления обозначить свою самобытность?
Фестиваль коренных малочисленных народов в приморском посёлке Красный Яр.
– Нерешённость многих проблем национального развития, кризис власти во второй половине 1980-х годов привели к возникновению в стране массовых национальных движений, в том числе и среди малочисленных этносов. Повсеместно стали создаваться общественные организации, ставящие задачей возрождение своих народов. И порой получалось. На сегодня к малочисленным народам добавились камчадалы, тазы в Приморье и олютерцы. Последние – те же коряки, часть которых уже в постсоветский период поставила вопрос о признании их этноса самостоятельным. По переписи 2002 года олютерцев было восемь. Но насколько они самобытны – вопрос.
– Можно ли вообще говорить о национальной самобытности малочисленных народов Дальнего Востока?
– Говорить можно. Но вырубка лесов, загрязнение водоёмов промышленными отходами, деградация оленьих пастбищ создали реальную угрозу существованию традиционных отраслей хозяйства, а следовательно, и самих этносов. Национальные поселения в регионе можно сосчитать на пальцах одной руки. Помните термин «новые русские»? Так вот, такие были в своё время и среди малочисленных народов Дальнего Востока: одни ещё занимались традиционными промыслами, другие уже нет. Сейчас все живут оседло; те, кому 50 и младше, работают, не добывают себе пропитание охотой или рыбалкой, шитьем унтов или бисероплетением.
К тому же наше государство иногда перегибает палку в желании сделать лучше. Малочисленным народам Дальнего Востока положено в год определённое количество килограммов рыбы лососёвых пород. Но им же не квоту выделяют, а советуют договориться с кем-то из промысловиков, чтобы те добыли да привезли… Так теряются навыки: уже не нужна лодка, снасти, знания, как поймать да как сохранить... Из традиционных занятий народов Дальнего Востока сохраняется – пусть не в полном объёме – пожалуй, только оленеводство на Чукотке. Не решило проблему исчезающих этносов региона и создание территорий традиционного природопользования. Участки выделялись малопригодные для этих целей – труднодоступные, с низкой плотностью промысловых животных, нередко уже сильно испорченные лесной, горнорудной промышленностью.
– Получается, что Вы изучаете уходящую натуру?
– Можно и так сказать. Катастрофическая ситуация с национальными языками. По моим наблюдениям, только те, кому под 60, ещё могут общаться на родном языке. Те, кому за 40, ещё понимают, о чём речь, но ответить уже не могут. У чукчей и эскимосов положение со знанием родного языка получше, всё-таки они – крупные этносы.
К сожалению, исчезающие языки отечественной науке малоинтересны. Как правило, это объект внимания отдельных энтузиастов. В советское время, особенно до войны, предпринимались масштабные экспедиции, языки фиксировались, были составлены грамматики, многие народы получили письменность. Сегодня подобные работы государством не заказываются.
Малочисленные народы активно ассимилируются. Как правило, европеец-мужчина женится на представительнице коренного народа. Это 90% случаев. И почти не наблюдается обратной тенденции – женитьбы, например, удэгейца на европейке. Правда, дети от смешанных браков чаще записаны как представители народов Дальнего Востока.
– Сколько, по-Вашему, лет отведено малочисленным народам Дальнего Востока?
– Как-то на конференции в Хабаровске я распространил анкету, содержавшую и этот вопрос. Более половины дальневосточных аборигенов ответили: «Вечно». Я же полагаю, что к концу XXI века наши потомки уже не смогут идентифицировать национальную принадлежность малочисленных народов нашего региона.
Наша справка:
Чжурчжэни – племена тунгусского происхождения, населявшие с древних времён восточную часть Маньчжурии и современного Приморья.
.gif){kind=small}
.gif){kind=small}
.gif){kind=small}
